Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия

Вторым пунктом Маркс подчеркивал социальный характер коммунизма и распространял взаимные отношения человека и общества на человека и природу: «…лишь для общественного человека природа доступна как связь с другими людьми, как основа его существования для других и их существования для него, как жизненный элемент человеческой действительности; только для общественного человека природа является основой его человеческого существования. Только в этом качестве его природное существование становится человеческим, а сама природа – человеческой. Таким образом, общество завершает сущностное единство человека и природы: оно есть подлинное воскрешение природы, завершенный натурализм человека и завершенный гуманизм природы» [159]. (Данный отрывок и другие подобные свидетельствуют о том, что Маркс находился под сильным влиянием Гегеля, настолько, что почти утверждал, что природа была создана человеком [160].) Что касается социального аспекта, то Маркс показал, что способности, свойственные человеку, развиваются в социальном общении. Даже когда человек работает в изоляции, он совершает социальный акт просто в силу того, что он человек. Даже мышление – поскольку использует язык – является социальной деятельностью. Но этот акцент на социальных аспектах бытия человека не уничтожал индивидуальности (и это третий тезис Маркса): «Как бы ни был он конкретным индивидом (а именно его конкретность делает его индивидом и подлинно индивидуальным общественным существом), человек в той же мере является тотальностью – идеальной тотальностью – и субъективным существованием общества как чего-то мыслящего и чувствующего» [161].

Бóльшую часть этого раздела Маркс посвятил тому, чтобы нарисовать картину неотчужденного человека, которого называл «тотальным» и «многогранным». Не следует, говорил он, иметь слишком узкое представление о том, чего достигнет отмена частной собственности: если состояние отчуждения полностью исказило все человеческие способности, то отмена этого отчуждения явится полным освобождением. Оно не ограничится наслаждением или обладанием материальными объектами. Все человеческие способности – перечисленные Марксом: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, мышление, наблюдение, чувство, желание, действие, любовь – стали бы, в своих различных проявлениях, средствами присвоения реальности. Отчужденному человеку было трудно это представить, поскольку частная собственность так отупила людей, что они могли представить предмет своим только тогда, когда они действительно им пользовались, и даже тогда он использовался только как средство поддержания жизни, которая понималась как состоящая из труда и создания капитала. Ссылаясь на работу Гесса по этому вопросу, Маркс заявил, что все физические и умственные чувства притуплены одним отчуждением – отчуждением обладания. Но из этой абсолютной нищеты родится внутреннее богатство человека: «Поэтому отмена частной собственности – это полное освобождение всех человеческих чувств и качеств, но это освобождение именно в том смысле, что эти чувства и качества стали человеческими как субъективно, так и объективно. Глаз стал человеческим глазом, когда предмет его стал социальным, человеческим объектом, произведенным человеком и предназначенным для него. Таким образом, на практике органы чувств стали непосредственными теоретиками. Они относятся к вещи ради нее самой, но сама вещь – это объективное человеческое отношение к себе и к человеку, и наоборот. (На практике я могу по-человечески относиться к предмету только в том случае, если предмет по-человечески относится к человеку.) Таким образом, потребность и наслаждение утратили свою эгоистическую природу, а природа утратила свою простую полезность, поскольку ее полезность стала полезностью человека» [162]. Такое культивирование или создание способностей может быть достигнуто только в определенном окружении. «Ведь речь идет не только о пяти чувствах, но и о так называемых духовных чувствах – практических чувствах (желать, любить и т. д.) – короче говоря, о человеческой чувствительности и человеческом характере чувств, которые могут появиться только благодаря существованию своего объекта, благодаря очеловеченной природе. Культивирование пяти чувств – дело всей предыдущей истории» [163]. Ведь очевидно, что голодающий человек оценивает пищу по-животному, а торговец минералами видит в своих товарах только ценность, но не обязательно красоту. Чтобы его способности стали человеческими, человек должен был освободиться от всех внешних ограничений.