Карл Маркс. Человек, изменивший мир. Жизнь. Идеалы. Утопия

В третьем, заключительном разделе «Рукописей» Маркс попытался окончательно разобраться с мыслями Мастера. Он начал с обсуждения различного отношения молодых гегельянцев к Гегелю и выделил Фейербаха как единственного конструктивного мыслителя; затем он применил Гегеля, чтобы показать слабые места в подходе Фейербаха. Наконец, он перешел к длинному анализу фундаментальной ошибки Гегеля, очевидной в целом в «Феноменологии» и особенно в последней главе. Стиль Маркса здесь часто неясен, запутан и полон повторов, поскольку он постоянно прорабатывал и переформулировал свое отношение к Гегелю. В докторской диссертации он отверг идею о том, что Гегель виновен в «приспособленчестве», и потребовал, чтобы явные противоречия разрешались путем апелляции к «сущностному сознанию» Гегеля [170]. В «Критике гегелевской философии права» он показал на конкретных примерах, что гегелевские принципы неизбежно связаны с приспособленчеством. Но только после того, как перенес свое внимание с гегелевской «Философии права» на «Феноменологию», он смог сформулировать общую критику гегелевской диалектики. Здесь стало ясно, что Маркс, хотя и не расставался с гегелевскими понятиями и терминологией, не ограничивался критикой в гегелевских терминах. В то же время он по-прежнему уважал Гегеля как великого мыслителя и считал его диалектику ценным инструментом для исследования мира. Он также считал, что Гегель открыл, хотя и в мистифицированной форме, процесс отчуждения человека и средства, с помощью которых его можно преодолеть [171].

По мнению Маркса, никто из учеников Гегеля не пытался ответить на важнейший вопрос об обоснованности диалектического метода своего учителя. Единственным исключением был Фейербах: «Фейербах – единственный человек, который серьезно и критически отнесся к гегелевской диалектике и сделал в этой области настоящие открытия; короче говоря, он преодолел старую философию. Величие его достижений поразительно контрастирует с той непритязательной простотой, с которой он представляет их миру» [172]. Фейербах показал, что гегелевская система была всего лишь философской формой религии и в равной степени отчуждающей; таким образом, он «основал настоящий материализм и настоящую науку, сделав социальные отношения “человек – человек” основным принципом своей теории» [173]. Маркс кратко подытожил достижения Фейербаха в письме, которое он отправил ему в августе 1844 года: «В своих трудах вы дали – не знаю, намеренно или нет – философскую основу социализму, и коммунисты тоже поняли эти работы в этом смысле. Единство человека с человеком, основанное на реальных различиях между людьми, понятие человеческого рода, перенесенное с абстрактного неба в реальный мир: что это такое, как не понятие общества!» [174]

Продолжая третий и последний раздел «Рукописей», Маркс перешел к рассмотрению системы Гегеля. Он начал с переписывания оглавления «Феноменологии», «истинного места рождения и тайны его философии» [175], и обвинил Гегеля в том, что тот превратил все сущности, которые в действительности объективно и чувственно принадлежали человеку, в психические сущности, поскольку для него только дух был подлинной сущностью человека. Однако эта критика была смягчена анализом достижений Гегеля, ясно показавшим, сколь многим (несмотря на критические замечания) Маркс был ему обязан. Маркс считал, что, хотя концепция критики в «Феноменологии» все еще была склонна к мистификации и не обладала достаточным самосознанием, она все же намного превосходила более поздние разработки; иными словами, никто из учеников пока не смог превзойти Мастера. Действительно, Маркс сделал поразительное заявление в отношении «Феноменологии», что «в ней содержатся все элементы критики – скрытые, но зачастую уже подготовленные и разработанные таким образом, что они намного превосходят точку зрения самого Гегеля. “Несчастное сознание”, “честное сознание”, борьба “благородного и низменного сознания” и т. д. и т. п. – в этих отдельных разделах содержатся элементы (хотя и в отчужденной форме) критики целых сфер, таких как религия, государство, гражданская жизнь и т. д.» [176]. Это объясняется тем, что «Феноменология» поняла отчуждение человека, прозрела процесс его развития и увидела, что предметы, которые, казалось бы, упорядочивают жизнь людей – их религия, их богатство, – на самом деле принадлежат человеку и являются продуктом сущностных человеческих способностей.