Карл Маркс. История жизни

Но это не избавило их от нужды, которая, напротив того, все более и более одолевала их. В конце октября 1850 г. Маркс написал Вейдемейеру в Франкфурт, прося его выкупить и продать заложенные в тамошнем ломбарде серебряные вещи, оставив только детский столовый прибор, принадлежащий маленькой Женни. «Мое положение таково, — писал Маркс, — что необходимо во что бы то ни стало достать деньги, а то я не смогу даже продолжать работу». Как раз в эти дни Энгельс переселился в Манчестер, чтобы заняться «собачьей коммерцией» — и, наверное, прежде всего сделал это с тем, чтобы помочь своему другу.

Других друзей у Маркса становилось все меньше в это тяжелое время. «Что меня действительно печалит до глубины души и отчего у меня сердце обливается кровью, — писала жена Маркса в 1850 г. Вейдемейеру, — это то, что у моего мужа столько мелочных забот; так немного нужно, чтобы помочь ему, а между тем у него, так охотно и радостно помогавшего другим, нет поддержки ниоткуда. Не думайте, милый г. Вейдемейер, что мы требуем помощи от кого-либо. Единственное, чего мой муж мог бы ожидать от тех, которые обязаны ему многими мыслями, вдохновениями, а также частой поддержкой, — это чтобы они проявили больше деловой энергии и сочувствия по отношению к журналу. У меня достаточно гордости и смелости, чтобы сказать правду. Это немногое он заслужил. Мне очень больно, но мой муж не так на все это смотрит. Он никогда, даже в самые тяжелые минуты, не терял веры в будущее или даже веселости и был всегда доволен, когда видел, что я в хорошем настроении и наши милые детки ласкаются к своей любимой мамочке». И так же, как она тревожилась о муже, когда молчали друзья, и он беспокоился о ней, когда слишком громко шумели враги.

Тому же Вейдемейеру Маркс писал в августе 1851 г.: «Ты понимаешь, что мое положение очень невеселое. Жена моя погибнет, если будет долго так длиться. Постоянные заботы, бесконечно мелкая житейская борьба убивают ее. И к этому еще присоединяется бесстыдство моих врагов; они никогда даже не пытались напасть на меня по существу и стараются отомстить за свое бессилие тем, что возбуждают против меня житейские подозрения и распространяют непередаваемую грязь… Я бы, конечно, смеялся над всей этой мерзостью, и она меня ни на минуту не отвлекает от моей работы. Но жена моя слабого здоровья; она с утра до вечера погружена в тяжелые житейские заботы, нервы у нее расшатаны, и понятно, что ей не становится лучше от того, что глупые сплетники являются к ней каждый день с испарениями из демократических чумных клоак. Бестактность некоторых людей в таких случаях невообразима». За несколько месяцев до того (в марте) у Маркса родилась дочь Франциска, и жена Маркса, хотя самые роды были легкие, лежала долго тяжелобольная, «скорее вследствие житейских, нежели физических причин»; в доме не было ни гроша, «и при этом еще эксплуатируют рабочих и стремятся к диктатуре», как писал Маркс с большой горечью Энгельсу.

Лично для себя Маркс находил неисчерпаемое утешение в научной работе. Он сидел с девяти часов утра до семи вечера в Британском музее. По поводу пустого шатания Кинкеля и Виллиха он писал: «Демократические простаки, у которых „озарение является свыше“, конечно, не имеют надобности работать с таким упорством. Зачем им, счастливчикам, корпеть над собиранием экономического и исторического материала! Все ведь так просто, говорил мне, бывало, честный Виллих. Все так просто! Да, в их пустых головах. Вот уж действительно простаки». Маркс надеялся в то время, что закончит свою «Критику политической экономии» в течение нескольких недель, и начал уже искать издателя, что тоже приносило ему одно разочарование за другим.

В мае 1851 г. в Лондон приехал верный друг, на которого Маркс мог вполне положиться, рассчитывать в трудную минуту, и с ним он действительно поддерживал близкие отношения в последующие затем годы. Это был Фердинанд Фрейлиграт. Но вслед за его приездом пришла печальная весть. 10 мая в Лейпциге арестовали портного Нотъюнга, эмиссара Союза коммунистов. Он приехал в Лейпциг с агитационными целями, и по забранным у него бумагам полиция узнала о существовании Союза. Вслед за тем были немедленно арестованы члены центрального управления в Кёльне, и Фрейлиграт едва только успел избежать такой же судьбы, когда уехал в Лондон, не подозревая о грозившей ему опасности. При его появлении в Лондоне все мелкие фракции немецкой эмиграции стали тянуть каждая к себе знаменитого поэта, но Фрейлиграт заявил, что будет держаться только Маркса и его тесного круга. Он отклонил поэтому предложение принять участие в собрании, назначенном на 14 июля 1851 г. На этом собрании предполагалось сделать еще одну попытку объединения немецких эмигрантов в одно целое. Попытка не удалась, как и все прежние, и вызвала только новую рознь. 20 июля основан был «агитационный союз» под руководством Руге, а 27-го «эмигрантский клуб», во главе которого стоял Кинкель. Эти два союза вступили немедленно в ожесточенную борьбу, которая велась также в немецко-американской печати.