Карл Маркс. История жизни

Этой же точкой зрения определялось и их отношение к войне 1866 г. После того как германской революции 1848 г. не удалось создать национальное единство, прусское правительство старалось использовать для себя немецкое объединительное движение, снова проснувшееся благодаря экономическому развитию Германии, и вместо единой Германии создать, как выразился старый император Вильгельм, расширенную Пруссию. Маркс и Энгельс, Лассаль и Швейцер, Либкнехт и Бебель были все согласны в том, что германское единство, нужное германскому пролетариату как предварительная ступень для его борьбы за освобождение, может быть достигнуто только путем национальной революции; они поэтому самым решительным образом боролись против всяких династически-сепаративных стремлений великопрусской политики. Но после решительной победы при Кёниггреце они рано или поздно должны были, считаясь с «фактическими обстоятельствами», вкусить этого кислого яблока. Тогда уже выяснилось, что национальная революция невозможна ввиду трусости буржуазии и слабости пролетариата, что спаянная «кровью и железом» великая Пруссия открывает более благоприятные перспективы для классовой борьбы пролетариата, чем к тому же, конечно, маловероятное восстановление немецкого союзного сейма с его жалкой захолустной политикой. Маркс и Энгельс тотчас же сделали этот вывод, и Швейцер тоже, как преемник Лассаля. Они считались с северогерманским союзом, при всей его искалеченной и хилой организации, как с фактом действительности, ничуть не желанным и тем более вызывающим восторг, но все же создающим для немецкого рабочего класса более твердую основу, чем ужасное хозяйничанье союзного сейма. Либкнехт и Бебель, напротив того, держались еще великонемецкого революционного воззрения и даже после 1866 г. направляли неустанные усилия к разрушению северогерманского союза.

Решение, принятое Марксом и Энгельсом в 1866 г., в известной степени предопределяло их отношение к войне 1870 г. Они никогда прямо не высказывались ни относительно непосредственных поводов, вызвавших эту войну, ни относительно выдвинутой Бисмарком против Бонапарта кандидатуры гогенцолернского принца на испанский престол, ни относительно задуманного Бонапартом против Бисмарка французско-итальянско-австрийского военного союза. Ни о том ни о другом нельзя было составить себе верного суждения по имевшимся тогда данным. Но поскольку бонапартовская военная политика была направлена против национального единства Германии, Маркс и Энгельс признали, что Германия находится в состоянии обороны.

Это воззрение Маркс подробно обосновал в составленном им адресе, изданном генеральным советом Интернационала 23 июля. Он называл в нем «военный заговор 1870 г. исправленным изданием государственного переворота 1851 г.», но говорил, что это похоронный звон, под который погибнет Вторая империя, и что она закончится, как и началась, — пародией. Однако не следует забывать, что именно правительства и господствующие классы дали возможность Бонапарту разыгрывать в течение восемнадцати лет жестокий фарс восстановленной империи. Если война является оборонительной со стороны немцев, то кто привел Германию в состояние обороны, кто дал возможность Людовику Бонапарту вести войну против Германии? Пруссия. Бисмарк вел тайные переговоры с тем же самым Бонапартом до Кёниггреца, а после Кёниггреца не противопоставил закрепощенной Франции свободную Германию, а, напротив того, привил в Германии к прелестям своей старой доморощенной системы все ухватки Второй империи; в результате бонапартовский режим процветал на обоих берегах Рейна. К чему другому это могло привести, как не к войне? «Если немецкий рабочий класс допустит, чтобы настоящая война утратила свой строго оборонительный характер и превратилась в наступательную войну против французского народа, то и победа и поражение будут в одинаковой мере злополучны. Все бедствия, которые обрушились на Германию после так называемых освободительных войн, возобновятся с возросшей силой». Адрес ссылался на декларации немецких и французских рабочих против войны, устраняющие опасения столь печальных результатов. Он указывал также и на то, что позади самоубийственной борьбы таится мрачный облик России. Все симпатии, которые смогут снискать себе немцы в оборонительной войне против нападения со стороны Бонапарта, немедленно отпадут, если прусскому правительству позволят призвать казаков или принять их помощь.