Карлос Кастанеда, книги 1-3

Я сделал пару шагов к этому предмету, но дон Хуан мягко остановил меня. Я опять стал всматриваться. Это определенно было какое-то животное, или спящее, или мертвое. Я почти мог разглядеть его голову; его уши торчали, как у волка. К этому времени я был абсолютно уверен, что это свернувшееся животное. Я подумал, что перед нами коричневый теленок. Я шепотом сказал это дону Хуану. Он ответил, что животное слишком мало, чтобы быть теленком, и, кроме того, у него острые уши.

Животное опять задрожало, и я заметил, что оно живое. Я в самом деле мог разглядеть, как оно дышит, хотя его дыхание было неритмичным. Вдохи, которые оно делало, больше походили на нерегулярные вздрагивания. В этот момент мне в голову пришла внезапная мысль.

— Если это животное, то оно умирает, — прошептал я дону Хуану.

— Ты прав, — прошептал он в ответ. — Но что это за животное?

Я не мог различить никаких характерных признаков. Дон Хуан сделал пару осторожных шагов в его направлении. Я последовал за ним. К этому времени было уже совершенно темно, и нам пришлось сделать еще два шага, чтобы рассмотреть животное.

— Осторожнее, — сказал дон Хуан шепотом мне на ухо. — Если это умирающее животное, оно может прыгнуть на нас из последних сил.

Животное, кем бы оно ни было, казалось сидящим на задних лапах. Его дыхание было нерегулярным, а тело спазматически вздрагивало, но не меняло своего свернувшегося положения. В один момент страшная судорога приподняла животное с земли. Я услышал душераздирающий вскрик, и животное вытянуло ноги. Его когти были более чем пугающими — они вызывали тошноту. Вытянув ноги, животное повалилось на бок, а затем перевалилось на спину.

Я услышал ужасающий рев, а затем голос дона Хуана прокричал:

— Спасайся! Беги!

Именно это я и сделал. Я помчался к вершине холма с невероятной скоростью и ловкостью. Когда я был на полпути к вершине, я оглянулся и увидел, что дон Хуан стоит на том же месте. Он сделал мне знак спуститься. Я сбежал вниз с холма.

— Что случилось? — спросил я, совершенно выдохшись.

— По-моему, животное умерло, — сказал он.

Мы осторожно приблизились к животному. Оно лежало на спине. Подойдя к нему ближе, я чуть не завыл от страха. Я понял, что оно еще не совсем мертво. Его тело все еще дрожало. Его поднятые вверх ноги дико вздрагивали — несомненно, животное находилось в последней агонии. Еще одна судорога перевернула его тело, и я увидел его голову. Я в ужасе повернулся к дону Хуану. Судя по туловищу, животное явно было млекопитающим, однако у него был клюв, как у птицы.

Я смотрел на него в полном и всепоглощающем ужасе. Мой рассудок отказывался верить. Я был оглушен. Я даже' не мог произнести ни слова. Никогда за всю свою жизнь я не был свидетелем подобного. Что-то невообразимое было прямо перед моими глазами. Я хотел попросить дона Хуана, чтобы он объяснил мне, что это за невероятное животное, но мог только бормотать что-то бессмысленное. Он смотрел на меня. Я взглянул на него, посмотрел на животное, а затем что-то во мне перестроило мир, и я сразу понял, чем это животное было. Я подошел к нему и подобрал его. Это была большая ветка куста. Она обгорела, и, вероятно, ветер нанес на нее всякие обгоревшие частицы и мусор, которые зацепились за нее и создали вид крупного округлого тела. Окраска обгоревшего мусора придавала всему коричневый цвет по контрасту с зеленой растительностью вокруг.

Я засмеялся над своим идиотизмом и возбужденно объяснил, что ветер, который продувал эту ветку насквозь, делал ее похожей на живое существо. Я думал, что он будет доволен тем, как я решил загадку, но он повернулся и пошел на вершину холма. Я последовал за ним. Он забрался внутрь углубления, похожего на пещеру. Это была не дыра, а глубокая выемка в песчанике.

Дон Хуан взял несколько небольших веток и использовал их для того, чтобы вымести сор, накопившийся на дне углубления.

— Нужно вымести отсюда клещей, — сказал он.

Он сделал мне знак сесть и сказал, чтобы я устроился поудобнее, потому что мы проведем здесь ночь.

Я начал говорить о ветре, но он заставил меня замолчать.

— То, что ты сделал, это не победа, — сказал он. — Ты растратил прекрасную силу, силу, которая вдувала жизнь в сухую ветку.

Он сказал, что для меня было бы реальной победой отступиться и следовать за силой, пока мир не перестал бы существовать. Он не казался злым или разочарованным моими действиями. Он несколько раз повторил, что это только начало и требуется время, чтобы овладеть силой. Похлопав меня по плечу, он пошутил, что всего одним днем раньше я был человеком, который знал, что реально, а что нет.

Я чувствовал растерянность. Я начал извиняться за свою привычку всегда быть уверенным в своих поступках и в своем образе жизни.

— Это не имеет значения, — сказал он. — Эта ветка была реальным животным, и она была живой в тот момент, когда сила тронула ее. Поскольку то, что делало ее живой, было силой, фокус состоял в том, чтобы, как в сновидении, сохранить ее вид. Понимаешь, о чем я говорю?