Читаем Карма полностью

Красота. Пункты 4 и 5 тоже одинаковые.

# 6. ПАРВАТИ. Когда сестра тебя просит, ты выполняешь ее просьбу.

<p><emphasis>Три главные причины завести дневник</emphasis></p>

# l. Небылицы

# 2. Правда

# 3. Долг

<p><emphasis>Главная причина не заводить дневник</emphasis></p>

А вдруг кто-нибудь его прочитает?

(И поймет, какой ты на самом деле дурак.)

<p><emphasis>Чувство долга</emphasis></p>

Для большинства людей дневник – всего лишь случайные мысли, более-менее связанные одна с другой по законам грамматики и записанные в минуты, когда больше нечем заняться. Я хочу сказать: зачем описывать жизнь, когда можно просто жить? Я бы, например, лучше позанимался тригонометрией. Касательные – такие четкие, как линия горизонта. Окружности, которые делятся без остатка на число π. СИНУС – изящное взаимоотношение элементов в треугольнике. (Мистер Банерджи объяснил, что слово «синус» восходит к санскритскому «джива».)

А девушки? Они любят всю эту чушь – густым приторным сиропом изливать сокровенные мысли и переживания! А там у них есть вообще, о чем думать? Есть, что переживать?

Я как-то заглянул в дневник Парвати. И что? Сплошное ОТЧАЯНИЕ. И БЕЗЫСХОДНОСТЬ. (Когда пишет про бедных и больных.) И ни слова о ЛЮБВИ. Но все равно получается сентиментально (может, девушки по-другому и не умеют?), даже несмотря на то что она самая умная в семье. На то что она ВРАЧ.

Амма[13] (моя приемная мать) говорит, что полученное сестрой образование еще немного, и возвратило бы наше семейство в касту, к которой оно должно по праву принадлежать (и толь ко я все испортил). Бариндра-пита[14] (мой приемный отец) плевать хотел на социальную иерархию. И я, по его милости, оказался виновником нашего незавидного положения в обществе. А все потому, что я СИРОТА. Я – ДОБРОЕ ДЕЯНИЕ семейства Патель. Приемный ребенок, улучшающий его карму.

Я ведь на самом деле сын пастуха. Меня нашли лежащим под козой. Отец мой погиб. Его засыпало песком. История, ясное дело, довольно печальная, зато на девушек хорошо действует. Они чуть не плачут, когда я им ее рассказываю. А потом позволяют себя целовать.

Но понимаете, какая штука: Я НЕ ИЗ ТЕХ, КТО ЗАВОДЯТ ДНЕВНИКИ. Слова нужны, чтобы говорить. Чтобы торговаться. Чтобы соблазнять. Чанди. Прити. Теджаль[15]. Слова существуют для того, чтобы с их помощью добиваться своего, а не чтобы записывать в блокнот, где кто угодно может их прочитать.

Короче, вы слыхали хоть об одном семнадцатилетнем парне, который бы вел дневник?

И тем не менее вот он я. Веду его. Потому что после всего, что сделала для меня Парвати, я не мог ей отказать.

<p><emphasis>Дорогой дневник</emphasis></p>

Не-е. Фигово. Так не пойдет.

(Напряги воображение, придурок!)

ДОРОГАЯ ДЕВОЧКА-НАЙДЕНЫШ

Кто ты такая? Откуда

Явилась ты в наши края?

Душу откроешь ли ты, о безгласная,

Ничего от меня не тая?

Какая чушь!

ДОРОГАЯ ДЕВОЧКА-С-ИМЕНЕМ-БОГИНИ

Пусть иллюзией прозвана ты,

И тайны завеса скрывает твои черты,

Пером, как мечом, я стану тебе служить,

Молчания плен помогу пережить.

(или, может, сторожить?)

(в молчанья плену помогу не тужить?)

(или не кружить?)

(а ты обо мне в полном праве прочнее забыть)

Вот убогий, досочинялся до глагольных рифм.

<p><emphasis>Да, и еще</emphasis></p>

Парвати считает, что вести дневник я должен на английском!

Тебе полезно будет попрактиковаться. Ты ведь уже год как школу окончил. К тому же, если мама его найдет, она в нем ничего не поймет!

На английском так на английском. Надеюсь, девочка-найденыш не будет против. (Вообще-то я не собираюсь ей рассказывать про дневник. А то ведь это как-то странно – писать о человеке, который отказывается разговаривать.)

ДОРОГАЯ МАЙЯ

Сестра уговорила меня записывать всё, что происходит с попавшей в беду немой девочкой. С ТОБОЙ. (А я тебя, между прочим, еще даже и не видел.)

Я должен стать твоим голосом и оставаться им, пока ты не заговоришь. Так мне сказала Парвати. (Это очень просто, Сандип.) По-моему, насчет стать твоим голосом – это она загнула, тебе не кажется?

Ты только не обижайся, Майя, но кому когда шло на пользу молчание?

Если не ошибаюсь, что-то такое говорил Махатма Ганди.

<p><emphasis>Дополнительный бонус</emphasis></p>

Парвати надеется, что дневник поможет раскопать и мою историю – мою прежнюю жизнь в пустыне, которой положила конец песчаная буря, какая случается только раз в столетие.

Хотя я не уверен: а вдруг каким-то вещам лучше так и оставаться в прошлом? В смысле, В ПРОШЛОМ, к которому больше НЕТ ВОЗВРАТА.

<p><emphasis>Парвати</emphasis></p>

Это всё моя сестра. Она-то и заварила эту историю своим звонком из Джодхпура, после которого наша мать голосила на улице, а Бариндра, даром что она хромает, все никак не мог ее догнать и утихомирить.

– Зачем мне дневник, диди[16]? В Джайсалмере ведь никогда ничего не происходит.

Перейти на страницу:

Все книги серии 4-я улица

Похожие книги

Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия
Испанский театр. Пьесы
Испанский театр. Пьесы

Поэтическая испанская драматургия «Золотого века», наряду с прозой Сервантеса и живописью Веласкеса, ознаменовала собой одну из вершин испанской национальной культуры позднего Возрождения, ценнейший вклад испанского народа в общую сокровищницу мировой культуры. Включенные в этот сборник четыре классические пьесы испанских драматургов XVII века: Лопе де Вега, Аларкона, Кальдерона и Морето – лишь незначительная часть великолепного наследства, оставленного человечеству испанским гением. История не знает другой эпохи и другого народа с таким бурным цветением драматического искусства. Необычайное богатство сюжетов, широчайшие перспективы, которые открывает испанский театр перед зрителем и читателем, мастерство интриги, бурное кипение переливающейся через край жизни – все это возбуждало восторженное удивление современников и вызывает неизменный интерес сегодня.

Агустин Морето , Лопе де Вега , Лопе Феликс Карпио де Вега , Педро Кальдерон , Педро Кальдерон де ла Барка , Хуан Руис де Аларкон , Хуан Руис де Аларкон-и-Мендоса

Драматургия / Поэзия / Зарубежная классическая проза / Стихи и поэзия