КАРМИН

– Да, Маша! Которая замужем за красноармейцем. Расскажи, как у вас сейчас? Приехал муж с Польши?

– Да уж, наверное, теперь скоро приедет.

– Она проститука?

– С чего ты взял?

– Ну ты ей платишь?

– Не то что бы она с меня требует деньги, – смутился Варнас.

– Значит платишь.

– Ну это не за это.

– Это не за это!, – передразнил его Коля, – ты как ребенок! Почему ты думаешь, она с тобой?

Варнас промолчал.

– Во-первых, она думает, что ты ее муженьку жизнь облегчишь, во-вторых, с таким-то пайком, да с ребенком. А может и вообще надеется, что ты ее к себе заберешь, – заключил Коновалов и победоносно хлопнул по столу.

– Во-первых, она меня никогда ни о чем не просила, во-вторых, мужа она очень ждет.

– Очень ждет! Так ждет, что с ума можно сойти. Да ты видать совсем не понимаешь женщин!

– Куда мне до тебя!

– Да! Тебе меня не догнать, зато можешь многому поучиться. Так вот, про Машу, нравится она тебе?

– Так… Не знаю, она всегда говорит очень правильные вещи, иногда мне это необходимо, но, чтобы жениться на ней, жить с ней. Нет.

– Она сама ходит к тебе?

– Да, мы договариваемся, и она приходит на ночь.

– Часто?

– Нет, пару раз в месяц.

– И все?, – разочарованно спросил Коновалов.

– И все.

– А если она больше не придет, ты расстроишься?

– У нее своя жизнь, у меня своя.

– Скучно.

– Меня все устраивает.

Бесстрашно перепрыгивая с водки на коньяк и обратно, Коля начинал переходить ко второй стадии своего опьянения. Вильгельм понял это по постепенному затуханию его задора и по глазам, которые в этот момент становились у него красными и водянистыми. Покручивая между пальцами свой правый ус, Николай все больше молчал и все чаще многозначительно охал. Вильгельм знал, что сейчас начнется одна из его историй и был уверен, что сегодня, в очередной раз, прозвучит именно та – про Берту, «Савой» и про князей. Примирившись со своей судьбой, он посмотрел на несчастную Колину физиономию и подумал: «Ну, сейчас я ему помогу, он быстрее выскажется и все это кончится».

– И как ваша встреча сегодня прошла?, – спросил Вильгельм.

Лицо Коли мгновенно просветлело, и он не успел спрятать вырвавшуюся легкую улыбку.

– Даже говорить не хочу, – напуская на себя наигранное безразличие, произнес он и с силой махнул рукой.

Весь вечер мечтая поговорить о Берте, он не хотел быть инициатором этого разговора, поэтому решил немного пококетничать.

– Да уж расскажи, – снова помог ему Варнас, который с самой Лубянки прекрасно понимал, что Николай звал его в трактир только с одной целью, – ты нам сегодня очень много доставил неприятностей. Хочу теперь понять, что же такого произошло у вас.

Для большей откровенности Николай снова выпил, и с чувством заговорил:

– Все к черту! К черту! Я все испортил. Я же готовился. Все это время я готовился! Потому что все это «я тебя не люблю» – это брехня. Если тебе говорят допустим «я тебя не люблю» или «ты мне противен» или «поди прочь» – это все брех-ня! Ей просто не нравится что-то в тебе и это нужно изменить. Между прочим, мне об этом говорили самые настоящие женщины. И вот я так хотел сделать, чтобы эти ее злые слова больше до меня не касались. Больше не относились ко мне. Решил я стать другим человеком, в общем. И когда понял, что готов, то выманил ее. А что? Что ты так смотришь? Мне вообще-то женщины сказали так сделать! Тут как на войне – нужна тактика, стратегия. Я все сделал так, как мне советовали женщины.

Коля на мгновение остановился, чтобы обтереть лицо рукавом, и затем продолжил с еще большим волнением и жаром:

– Мне Лялька, там есть одна, рассказывала, что жуть как не нравился ей один парнишка, ну прямо воротило ее от него. А потом пришел он с войны – и такой другой человек стал, что словно она его впервые увидела. И полюбила его такой любовью, что аж самой страшно стало! Варнас, хватит на меня так ужасно смотреть! А если у нее так случилось, то почему и у меня не может? Это я так думал. А еще думал, что голова и сердце мои охладели и что я приму ее спокойно и сдержанно. И может даже не нужна она станет. Оно ведь со временем все равно не так жгло. А сегодня пришла. Ух!

Коля остановился, чтобы выпить, и затем бахнул кулаком по столу: