Карт-Бланш для Синей Бороды

– Сожалею о кончине вашей крестницы… – начал Ален, но королева не дала ему договорить.

– Сожалеете?! В самом деле? Вы клялись ей в любви и верности, но забыли про клятвы спустя месяц из-за… этой, – она смерила меня холодным взглядом.

– Это моя жена, ваше величество, – сказал Ален очень спокойно, встал рядом со мной и обнял за плечи. – И мне очень не нравится, когда о ней говорят неуважительно.

– В самом деле, Ригунта, не надо об этом перед всеми, – король спрыгнул с коня, бросая слуге поводья. – Сейчас мы расположимся у камина, выпьем чего-нибудь горячительного, ты поговоришь с миледи графиней и найдешь, что в Конморе никогда не было хозяйки лучше её.

– Хозяйки?! – королева не двинулась с места. – Я знаю только одну хозяйку этого замка – мою дорогую крестницу, с которой обошлись несправедливо.

– Ваша крестница погибла, потому что чёрные сердца всегда получают по заслугам, – сказал Ален.

– Слишком рано ты меня похоронил, милый, – раздался вдруг знакомый хрустальный голосок, и перед нами появилась леди Милисент – живая, такая же красивая, как была, если не считать царапин на щеках. – Ваше величество, – она обратилась к королеве, и стало понятно, что речь её была заучена и тщательно отрепетирована, – я взываю к вам о милости и прошу о справедливости. Я была обманута этим мужчиной, – она указала на Алена, – и оскорблена этой женщиной, – она указала на меня. – Всем известно, что граф де Конмор обесчестил меня, опозорил и дал слово жениться на мне, чтобы искупить своё преступление. Прошу вас заставить его выполнить клятву. Этот мужчина принадлежит мне, а я принадлежу ему. И пусть наш брак будет заключен как можно скорее.

Счастье, казавшееся таким близким, постоянно ускользало – как песок сквозь пальцы.

Не прошло и получаса, как мы с леди Милисент сидели по краям лавки, которую поставили в центре зала, а напротив нас расположились в креслах король и королева, окружённые придворными и гвардейцами. Там же стоял Ален, которому королева запретила подходить ко мне, пока не закончится дознание. Слуги тоже были приглашены и толпились у стен.

Я чувствовала себя преступницей, и мне казалось, что взгляды всех устремлены лишь на меня. Я старалась держаться спокойно, но то краснела, то бледнела, и у меня мучительно чесались то локоть, то висок, то колено, а почёсываться слишком часто перед венценосной четой было бы крайне неприлично.

Время от времени я косилась в сторону Милисент, которая сидела с видом печального ангела – горестно изломив брови и бессильно уронив руки на колени.

– Мы могли бы разобраться и при закрытых дверях, – сказал король досадливо. – К чему было устраивать это напоказ?

– Оскорбления моей крестницы происходили напоказ, – ответила королева. – Поэтому я желаю, чтобы справедливость восторжествовала публично.

– Удалим хотя бы слуг, – королю не хотелось ссориться с женой, но было видно, что он уже с трудом сдерживает гнев.

Только королева оставалась непреклонна:

– Слуги должны знать, кто является их настоящей хозяйкой.

– Для всех и так понятно, кто здесь хозяйка! – вспылил король. – Посмотрите на графа де Конмора, посмотрите на замок – и всё станет ясно!

– С этим справилась бы любая простолюдинка, – возразила королева. – Вы хотите поставить благородной девушке в вину её утонченное воспитание?

– Ваша «благородная девушка» пыталась убить мою жену, да и меня заодно, – сказал граф громко. – А теперь вы подсовываете её мне в жены?

Я посмотрела на Милисент. Лицо её приобрело страдальческое выражение. Оправдываться она не стала, но грустно и укоризненно покачала головой. Это выглядело впечатляюще – прекрасная леди, невинно обвиненная, отвергнутая, у которой не осталось никого из защитников, кроме её величества.

И королева не пожелала отдавать на поругание свою крестницу:

– Голословные обвинения! – воскликнула она. – Чем вы докажете свою правоту?

– Мечом, если вам будет угодно, – ответил граф. – Выберете любого, кто согласится защищать эту… благородную леди. Даже если за нее вступится великан с волшебной булавой – я уверен в своей победе.

– Вам все бы решать силой! – рассердилась королева. – Я желаю знать правду. Леди Бланш! Встаньте! Я хочу, чтобы вы ответили, за что сбросили леди Милисент в пропасть.

Я поднялась медленно, чувствуя дурноту. Взгляды всех были устремлены на меня – любопытные, подозрительные, осуждающие. Но среди этих глаз были и добрые, любящие, и сочувствующие. Гюнебрет, Барбетта, Пепе и остальные слуги, король и его рыцари, а самое главное – Ален, все они были на моей стороне. А взгляд графа я ощущала, как нежное, ласковое поглаживание.

– Расскажи всю правду, Бланш, – сказал он, подбадривая меня. – Расскажи всё, не бойся.

Вздохнув, я начала свой рассказ. Сначала я думала, что дело обойдется последними событиями, но королева проявила дотошность, задавая вопросы, и постепенно мне пришлось рассказать о том, как был заключен брак на год, как мне стало известно о зелье, что распространял Сильвани, медном браслете и смерти леди Эстер, о похищении Гюнебрет и шоколадных конфетах, напитанных ядом, которые приказал сделать Реджинальд.