Карт-Бланш для Синей Бороды

– Удушенная Дама? Впервые о ней слышу.

– Ещё бы вам о ней слышать… – Барбетта собралась с мыслями, почесала ладонь и заговорила таинственно, понизив голос: – Удушенная Дама – восьмая жена первого графа де Конмора. У него было несколько жен, и всех их он убил. Восьмая жена прокляла его, она сказала, что готова не обрести покоя после смерти, лишь бы злодей был наказан. Граф удушил ее, а труп спрятал. Но с тех пор лунными ночами Удушенная Дама начала бродить по замку. Она одета в саван, а на шее у нее болтается черный шнурок, которым муж задушил её. Граф сошел с ума и бросился со скал. Так проклятье Дамы исполнилось, но сама она до сих пор бродит этим коридорам. Опасайтесь встречи с ней, миледи!

Я больше не задавала вопросов и только кивнула, размышляя над тем, сколько же еще тайн и загадок хранит старый замок Конмор.

В следующую же ночь стоны повторились.

Вскочив с постели, я набросила халат и открыла двери спальни, прислушиваясь. Снова приглушенный стон, а потом что-то стукнуло на лестнице, ведущей наверх.

Я не взяла свечу и пошла по коридору в темноте. Сердце моё бешено колотилось. Вдруг я сейчас и в самом деле увижу призрак Удушеной Дамы?.. Ведь сейчас почти полнолуние, а Барбетта сказала, что Дама приходит в лунные ночи.

Тёмная фигура на лестнице, залитой лунным светом, едва не отправила меня в обморок, но здравый смысл взял верх над страхом. Призраки – они ведь бесплотные? Значит, чёрными быть не могут. И значит, на ступенях стоит человек…

Фигура пошевелилась, и я разглядела резкий горбоносый профиль.

На лестнице стоял граф. Лунный свет поливал его холодным серебром, и от этого он выглядел особенно страшно. Как ворон в человеческом обличии. Он сделал ещё один шаг, сгорбился, привалившись к стене, а потом застонал сквозь зубы. Я взбежала по ступеням на одном дыхании.

– Что с вами? – спросила я, кладя руку ему на плечо. – Милорд, вам плохо?

Он медленно обернулся, и я попятилась, потому что лицо его показалось мне странным. Светлые глаза, обычно смотревшие твердо и пристально, сейчас были словно подернуты дымкой.

– Куда вы направляетесь? – спросила я взволнованно.

– Вообще-то, к себе, – сказал он.

– Вы почти добрались, – улыбнулась я. – Хотите, помогу вам?

– Дай ключ, – сказал он.

Я сразу поняла, о чем идет речь, и сняла с шеи цепочку с таинственным ключом. Граф забрал его у меня, выдернув из пальцев, сунул ключ в поясной карман и отвернулся. Я ожидала, что он сразу же уйдет, но де Конмор почему-то медлил.

– Знала бы ты, как я ненавижу эту комнату, – сказал он вдруг с сухим смешком.

– Тогда не ходите туда, милорд.

– Если бы я был смелее, то никогда бы не вошёл, – произнес он глухо, глядя в стену.

– Хотите, пойду с вами? – предложила я.

– Нет! – почти прорычал он. – Я запрещаю тебе заходить туда, что бы ни случилось. Ослушаешься – накажу жестоко.

Это было похоже на наш разговор в Ренне, когда де Конмор предлагал договор о браке на год. Но если тогда передо мной был спокойный и уверенный человек, то теперь я видела… чудовище? Что могло так изменить моего мужа? Какие страхи терзали его душу? Почему он боялся этой комнаты, но не мог не пойти туда? И я повторила те самые слова, что сказала в Ренне:

– Насколько жестоко?

Он не ответил, а схватил меня за горло левой рукой и сжал. Я задохнулась и вцепилась в его железные пальцы, но легче было разогнуть подкову, чем их.

– Пустите… мне больно… – прохрипела я.

Граф тут же разжал руку. Я закашлялась, потирая горло, но осталась стоять, хотя желала сбежать больше всего на свете. Граф смотрел на меня и молчал, и молчание его пугало больше, чем жестокие слова.

– Почему ты не убегаешь? – наконец спросил он.

– Куда же мне бежать, милорд? – ответила я мягко. – Я – ваша жена, вы – мой муж, церковь благословила наш брак, и теперь мы – одно целое. Разве может одна ваша рука убежать от другой?

Почему-то его это задело – он так и вскинулся, преодолел последние несколько ступеней, поднявшись на площадку третьего этажа, а потом позвал меня, словно я находилась за сотни миль от него, а не стояла совсем рядом:

– Бланш…

– Да, милорд, – ответила я. – Вам помочь?

– Помоги.

– Скажите, что надо сделать? – спросила я с готовностью, поднимаясь к нему.

Он схватил меня за талию, развернул и притиснул к стене так крепко, что у меня на секунду перехватило дыхание.

– Ты сделаешь всё, что прикажу? – спросил он, скользя взглядом по моему лицу и всё чаще останавливаясь на моих губах.

– Всё, что вы попросите, милорд, – ответила я тихо, но твердо. – Но только в рамках благоразумия и приличия.

– Вот как, – пробормотал он. – Ты очень услужлива. Но мне хотелось бы знать о твоих истинных желаниях.

– Они просты, милорд, – ответила я искренне, – я мечтаю, чтобы в ваш дом пришло счастье и умиротворение…

– Молчи! – прервал он меня.

Я замолчала, не понимая, чем могла разозлить его. Ведь он сейчас был именно зол – брови хмурились, морщины обозначились резче.

– А я мечтаю о твоих губах, – граф провел большим пальцем по моей нижней губе, заставляя меня одновременно запрокинуть голову. – Эти губы, эта улыбка… Я все время вспоминаю их…