Карт-Бланш для Синей Бороды

– Для остальных я купила подарки, которые каждому пригодятся, – сказала я, указывая на груду свертков, на полу под ёлкой. – Для женщин – в голубой обертке, для мужчин – в красной. Госпожа Барбетта, попросите всех слуг пройти в гостиную.

– Вы слишком добры, миледи, – покачала головой Барбетта, но отправилась выполнять мою просьбу.

Пепе тоже ретировался, и мы остались с графом наедине.

– Получился настоящий праздник, – сказал граф неловко.

– О да, – согласилась я, – и все разбежались, как будто увидели привидение.

– Это не так.

– Спасибо, что пытаетесь меня подбодрить, милорд, – сказала я, поправляя игрушку на ёлке.

– Это тебе спасибо. Ты так стараешься преобразить этот дом…

– Вам не нравится? – оглянулась я с беспокойством.

– Нравится, – тут же ответил он, но потом подергал себя за бороду и добавил: – Хотя это иногда пугает.

– Пугает? Почему, милорд?

Он молчал довольно долго, и лицо его приобретало какое-то непонятное – мучительно-печальное выражение, отчего мне становилось всё тревожнее и тревожнее. Потом он сказал:

– Всё это похоже на сон. И становится страшно проснуться.

Забрав подарок, он удалился, оставив меня с неровно бьющимся сердцем. Слова его вселяли надежду и заставляли мечтать. Хотя… о чем мечтать? Бумаги о разводе подписаны, невеста Милисент только и ждёт конца года, чтобы увериться, что проклятья жён де Конморов не существует. А если бы свернула себе шею, падая с лестницы… Посчитала бы Милисент это сбывшимся проклятием? И отказала бы графу?..

Усилием воли я заставила себя не тревожиться понапрасну. Мне надо думать о себе, а не о чаяниях графской невесты. И потом – сейчас праздник! Не время тягостным раздумьям!

В гостиную робко принялись входить слуги, подталкиваемые Барбеттой. Я произнесла маленькую речь, поздравив всех с наступившим новым годом, сказала, что в честь праздника все разрешены от работ (кроме самых необходимых), и что вечером можно накрыть праздничный стол для всех слуг, а мы – я, Вамбри и граф, справимся с ужином своими силами.

Слуги разобрали подарки и остались довольны – безо всяких сомнений. Они подходили, благодарили и удалялись, перешёптываясь между собой. Как видно, раньше и их не слишком баловали по праздникам. Но постепенно, умиротворение Нового года охватило всех. Пепе всё же привесил кошелек к поясу, а Барбетта подошла ко мне, чтобы поблагодарить ещё раз за такой дорогой подарок. Я прервала её благодарности, расцеловав в обе щеки, и она растрогалась до слез.

Но оставалась Вамбри. Невозможная, злая Вамбри, которая никак не желала мира между нами.

Тщетно прождав до обеда и не дождавшись к столу графскую дочку, я решила наведаться к ней сама. Я постучала в двери её спальни, но не получила ответа. Толкнув двери, я осторожно заглянула в комнату. Полог над кроватью приподнялся, и из-под него выглянула Вамбри. Увидев меня, она так и скривилась.

– Зачем пришла? Не нужны мне твои подарки! Можешь оставить эту зубочистку себе. Она только и нужна, что выковыривать тесто из-под ногтей. Повариха!

Сделав вид, что меня ничуть не задели её колкости, я присела на край кровати. В руках у меня была хрустальная вазочка с шоколадными конфетами, и Вамбри тотчас стрельнула на неё глазами.

– Скучаешь? – спросила я с самым невинным видом.

– Только ты не скучаешь зимой, как я погляжу, – огрызнулась Вамбри. – И то верно – в компании сковородок и кастрюль не соскучишься!

– А мы с сёстрами любили играть в разные игры. Тогда зимние вечера не кажутся такими долгими.

– Вот и играй в бирюльки с кем хочешь!

– Но мы играли не в бирюльки, – сказала я таинственно и достала из поясной сумочки колоду карт, которую захватила из дома как раз для того, чтобы коротать вечера. – Ты умеешь играть в карты? – я поставила вазочку с конфетами на постель, и Вамбри невольно проследила за ней глазами.

– Не умею, и не хочу твои проклятые карты! – девушка ожесточённо помотала лохматой головой.

Но я несколькими движениями ловко перетасовала карты, держа картинками в её сторону, потом развернула веером и свернула, а потом сняла половину колоды кончиками пальцев – как фокусник на ярмарке, и взгляд Вамбри переместился на румяных пажей, суровых королей и прекрасных дам, которые так и мелькали в моих руках. Эта нехитрая забава напомнила мне дом – когда-то мы с сёстрами так же хвалились друг перед другом, кто лучше научился показывать карточные фокусы, а матушка хотя и ворчала, что мы заняты совсем не тем, чем следует, всё же подсаживалась к нам, чтобы помочь разложить пасьянс или поучаствовать в перекрестной игре.

– Карты – это та же охота, – сказала я, – надо быть внимательной, уметь читать карточные знаки и лица игроков, будто звериные следы, и ставить ловушки.

– Как это? – спросила Вамбри словно против воли.

– Хочешь, научу?

– Играть в карты нельзя, – сказала она неуверенно.

– А мы никому не скажем, – пообещала я.

Она подумала, а потом хохотнула:

– Хочу, учи. Отец Дилан подавится, когда узнает об этом.

Я пропустила мимо ушей её грубые слова и сдала карты.