Карт-Бланш для Синей Бороды

Наверняка, модистка думала, что я взяла под опеку какую-нибудь девчонку из трущоб. По известной причине, я промолчала об истинном положении Гюнебрет, а сама она не произнесла ни слова, пока её раздевали, наряжали в тонкую батистовую рубашку и делали соответствующие замеры.

– Праздники закончились, – сказала я мадам Левелье, – поэтому надеюсь, что наш заказ вы выполните быстро. Скажем, за неделю…

– О! – выразила удивление мадам, но кивнула. – Да, вы правы. Сейчас с шитьем поспокойнее, а у девушки прекрасная фигура, проблем не должно возникнуть.

– Одно платье подберите из готовых и подгоните на ней прямо сейчас, – продолжала я ставить условия. – Мы уедем в нём же. Кроме того, возьмём уже готовую муфту и накидку.

– О! Вполне разумно, – согласилась мадам.

– Насчет бального платья… – я задумалась, разглядывая модели, выставленные на витрине, – наверное, что-то легкое, двухслойное, с шифоном. Я думаю о темно-розовом или бирюзовом… Что скажете?

Оглядев Гюнебрет пристальным взглядом, мадам Левелье тоном, не допускающим возражений, изрекла:

– Жёлтый. Обязательно жёлтый. С отделкой цвета бронзы.

– Вы уверены? – я сомнением посмотрела на представленные модели – желтого платья не было ни одного. – Разве жёлтый прилично надевать молодой девушке?

– Мы подберем бледно-жёлтую ткань, – объяснила мадам и добавила, понизив голос: – Нам недавно привезли с юга чудесный выщипанный шёлк! Вы увидите его и влюбитесь – он легкий, как лён, но струится, как горная вода. Она будет в нем божественна!

– Полагаюсь на ваш вкус, мадам, – сказала я учтиво, – но тогда сделайте два платья. Одно – как считаете нужным, а второе – из темно-розового или бирюзового шелка.

– Вы не доверяете моему вкусу, миледи?!

– Ни в коем случае, мадам Левелье, – ответила я учтиво, – просто я вспомнила, что нам предстоит два праздника – новогодний бал и двенадцатая ночь. Поэтому, будьте добры, два платья.

Мадам вздернула пышный подбородок:

– Как вам угодно! Но вы увидите её в платье, которое вижу я, и поймете, что её цвет – жёлтый.

Когда Гюнебрет появилась из-за ширмы, где на ней подгоняли платье, мне оставалось только всплеснуть руками. Куда девался тролльчонок?! Теперь перед нами была по-настоящему милая девушка. Короткие волосы были аккуратно уложены и завиты на горячий металлический прут, и только стоптанные башмаки, видневшиеся из-под нежного платья в черно-голубую клетку, выдавали прежнюю Вамбри. Девушка была широка в кости, но сложена на удивление ладно, и точно подогнанное платье прекрасно подчеркивало это. Даже бледное личико Гюнебрет посвежело и похорошело на контрасте с голубой тканью.

– Чудесно, мадам! – восхитилась я. – Все, что вы делаете – самого лучшего качества!

– Мне польстило бы, будь вы в этом точно уверены, – произнесла мадам кисло, и я поняла, что она не может забыть моих сомнений по поводу жёлтого платья.

– Но вы же сможете доказать, что мои сомнения ошибочны? – я улыбнулась самым добрым образом, и мадам Левелье тоже не смогла сдержать улыбки, а модистки захихикали. – Счёт отправьте милорду графу, пожалуйста.

– Это несомненно, – ответила мадам, а её девушки набросили на плечи Гюнебрет бархатную накидку на стеганом подкладе и принесли маленькую меховую муфту на цепочке, чтобы вешать на шею.

– Тебе самой нравится? – спросила я падчерицу, поворачивая ее к зеркалу.

Она довольно долго разглядывала свое отражение, гладя дрожащими пальцами то платье, то муфту, то касаясь завитых локонов.

– Юной леди надо делать пышную прическу, – сказала мадам Левелье многозначительно, – чтобы скрадывать носик, – она коснулась пальцем своего носа, который был внушительных размеров.

А уж прическа мадам могла поспорить пышностью с лисьим хвостом.

Губы у моей падчерицы вдруг задрожали, а глаза наполнились слезами.

– А вот плакать не надо, – поругала я с нарочитой строгостью, вытирая ей щеки. – Слёзы портят цвет лица.

Она быстро закивала, так не произнеся ни слова.

– Юная леди очень молчалива, – заметила мадам, самолично укладывая в сундучок тончайшее белье и нижние сорочки.

– Украшение юной леди – скромность и молчаливость, – напомнила я.

– Ах, да, – согласилась мадам. – Всего доброго, приезжайте к нам ещё, миледи. Вместе со своей милой подопечной. Платья будут направлены вам в конце недели, – мадам Левелье проводила нас до выхода и придержала двери, выказывая высшую степень почтения.

Потом мы с Гюнебрет посетили лавку башмачника, где приобрели пару изящных дамских зимних сапожек и заказали еще полдюжины башмаков на все случаи жизни. А потом заехали в лавку сладостей и накупили шоколадных конфет и прочих вкусностей, чтобы сравнить их с теми, что готовила я в лавке Ренна.

– Твои вкуснее, – изрекла Гюнебрет, доедая десятую конфету.

– Согласна, – ответила я, – эти сладости… как бы сказать?.. недостаточно изысканные для таких утончённых леди, как мы.

Девушка фыркнула и взяла ещё одну конфету.

Мы ехали в открытых санях, закутанные в теплые накидки, с закрытой жаровней в ногах, да еще и укрывшись медвежьей шкурой, и ели конфеты и сладости, что приобрели.