Карта небесной сферы, или Тайный меридиан

Я несколько мгновений внимательно смотрел на нее, потом перевел взгляд на Коя: он сидел на стуле с видом пай-мальчика, положив свои большие руки на колени, и слушал нас совершенно спокойно, не вставляя ни слова. Любопытство мое имеет пределы – тем более про подобные поиски затонувших кораблей я знал довольно много разных историй. Но мне противно было думать о студентах, ожидавших меня в коридоре, – уж слишком хороший выдался денек, чтобы тратить его на проверку их работ и на экзамен; сеньорита Сото – пусть и не красавица, нос ее несколько портил – была необычайно привлекательна, хотя, возможно, как раз дефект и добавлял ей привлекательности, да и Кой мне, пожалуй, нравился. «Пуркуа па?» – вспомнил я название корабля французского полярника Шарко. Много времени это наверняка не отнимет, так что я согласился. Танжер Сото вынула из картонного тубуса несколько карт и разложила их передо мной на столе. Среди них я сразу увидел ксерокопию сферической карты из атласа Уррутии. Мне она была, разумеется, знакома, и когда-то я изучал ее с большим удовольствием. Конечно, не столь великолепна, как карты Тофиньо, но все же прекрасно выгравирована сухой иглой по выколоченным и тщательно отполированным медным пластинам.

– Ну что ж, давайте взглянем, – сказал я. – Когда затонул корабль?

– В тысяча семьсот шестьдесят седьмом году. В юго-восточных водах Испании. Координаты брались по пеленгу практически в тот момент, когда корабль затонул.

– Меридиан Тенерифе?

– Нет. Кадис.

– Значит, Кадис. – Я ободряюще улыбнулся ей, глядя на верхнюю часть карты, выискивая соответствующую масштабную линейку. – Обожаю этот меридиан. Прежний, разумеется. Есть в нем аромат утраченного прошлого. Это все равно что Атлантида старика Птолемея. Вы понимаете, о чем я…

Я надел очки, поскольку у меня дальнозоркость, и начал работать. Мне так и не ответили, понимают ли, что я имел в виду. Широту я определил сразу же, без особых трудностей: они вычислили ее довольно точно. Вообще-то, уже три тысячи лет финикийские мореплаватели знали, что высотой солнца в полдень или высотой звезд возле Северного полюса над горизонтом в той или иной точке измеряется ее широта. Теперь широту и ребенок замерит. Разумеется, не всякий, а лишь тот, который имеет хоть какие-то познания в космографии.

– Вам повезло, что ваше кораблекрушение произошло в тысяча семьсот шестьдесят седьмом году, – отметил я. – Случись это на сто лет раньше, с широтой особых проблем все равно не возникло бы, а вот с долготой тогда имелись большие сложности. Маттео Риччи, один из величайших картографов того времени, совершал ошибки до пяти градусов, производя измерения по меридиану Тенерифе… Полторы тысячи лет потребовалось земному шару, каким его представлял себе Птолемей, чтобы несколько уменьшиться в размерах… И происходило это очень медленно… Думаю, вам известно знаменитое высказывание Людовика Четырнадцатого, когда Пикар и Ля Ир на полтора градуса сократили карту Франции: «Мои картографы отобрали у меня больше земель, чем неприятель».

Над бородатым историческим анекдотом посмеялся только я, но Танжер все-таки из вежливости улыбнулась. Очень интересно, подумал я, внимательно наблюдая за ней. Я снова потратил какое-то время, чтобы поточнее определить, что же она собой представляет, но сдался. Женщина – единственное живое существо, которому нельзя дать определение в двух последовательных фразах.

– Как бы то ни было, – продолжил я, – Уррутия сумел сделать много уточнений; правда, чтобы приблизить испанскую гидрографию к реальности – более или менее, – пришлось все-таки ждать Тофиньо, который выполнил эту работу к концу восемнадцатого века… Ну ладно, посмотрим. Судя по всему, ваша широта вычислена точно, моя дорогая. Видите? Действительно, получается тридцать две минуты. В общем, и картограф, и тот кабальеро, который делал вычисления, не ошиблись.

Я нарочно сказал «кабальеро», а не «дама», потому что перед своими студентками люблю изображать этакого отвратительного женоненавистника, хотя на самом деле это и не так. А еще мне хотелось узнать, располагает ли Танжер Сото свободным временем для того, чтобы обижаться на такого рода шутки. Однако она, видимо, не обиделась. Только посмотрела на своего спутника и сказала:

– Этот кабальеро – моряк.

Я посмотрел на Коя поверх очков с новым интересом:

– Моряк торгового флота? Очень приятно. В принципе ваши и мои расчеты полностью совпадают.

Он ничего не ответил. Лишь неловко улыбнулся и пару раз потрогал свой нос. Наклонившись над столом, Танжер показала на масштабную линейку в верхней части карты:

– С определением долготы проблем было побольше.