Карта новой нормальности

Инфляция - враг держателя облигаций, поскольку со временем она уничтожает реальную стоимость купонных выплат. Облигация выплачивает своим владельцам ряд фиксированных платежей в течение определенного периода времени - отсюда и название "фиксированный доход". Эти выплаты по мере инфляции снижают реальную стоимость облигаций, и чем выше уровень инфляции, тем больше снижается их стоимость. Поэтому, чтобы кто-то купил облигацию, купонные выплаты по которой даже не покрывают инфляцию, цена самой облигации должна упасть. Скажем, облигация со сроком погашения $100 ранее продавалась по цене $95, но внезапно инфляция выросла. Теперь эту облигацию придется продавать по более низкой цене, скажем, за $90, чтобы компенсировать тот факт, что ее купонные выплаты были сведены на нет инфляцией. Другими словами, покупатель получит облигацию по сниженной цене, и чем сильнее инфляция снижает реальную стоимость купонных выплат, тем большую скидку придется предложить инвестору. И чем дольше эти купонные выплаты растягивались в будущее, тем большее влияние оказывала инфляция на базовую стоимость облигации, а значит, тем сильнее падала ее цена. Именно поэтому цены на долгосрочные облигации (20 лет и более) более уязвимы перед инфляцией, чем цены на краткосрочные облигации (от 1 до 5 лет).

И если ваши облигации приносят убытки, потому что больше не защищают ваши инвестиции от инфляции, почему бы просто не продать их? Частные инвесторы могут сделать именно это, и они так и поступили. Но для центральных банков этот вариант был не так прост.

Если бы центральные банки перестали покупать облигации своих правительств по искусственно заниженным ставкам, рынок бы показал свою истинную стоимость; то есть другие участники рынка повысили бы доходность облигаций в ответ на стремительный рост инфляции, в результате чего центральные банки понесли бы еще большие убытки по облигациям, которые они уже держали. А если бы те же банки перестали субсидировать свои правительства, покупая их облигации по искусственно заниженным ставкам, стоимость обслуживания государственного долга, который во время пандемии раздулся до рекордного бюджетного дефицита, внезапно взлетела бы до небес, в результате чего на крючке оказались бы налогоплательщики. Но если центральные банки не продадут облигации, которые они купили во время пандемии, их потери будут расти по мере того, как доходность облигаций будет расти вместе с инфляцией.

Если держать облигации - это больно, а не держать - это больно, то вы окажетесь в очень неудобном положении. И это будет еще хуже, если знать, сколько всего поставлено на карту.

Но то, что вызывало беспокойство у центральных банков, обернулось эйфорией для владельцев акций. Хотя все акции выиграли от рекордно низкой доходности облигаций, которую обеспечило количественное смягчение, больше всего выиграли так называемые акции роста - в основном технологические акции, котирующиеся на NASDAQ, на которые инвесторы ставили, что они будут демонстрировать экспоненциальный рост на рынке, потерявшем всякий страх перед тем, что центральные банки когда-либо нажмут на тормоза денежной массы. Многие из этих акций также выиграли от закрытия розничной торговли, последовавшего за пандемией, когда электронная коммерция внезапно получила количественный, но временный толчок. Между рекордно низкой доходностью облигаций благодаря количественному смягчению и внезапным подъемом электронной коммерции из-за пандемии, NASDAQ продемонстрировал впечатляющий рост (43,6 % в 2020 году и 21,39 % в 2021 году).

В свою очередь, эти впечатляющие результаты были достигнуты благодаря пяти растущим мега-акциям, так называемым акциям FAANG - Facebook (теперь Meta), Amazon, Apple, Netflix и Google, капитализация которых по своей величине стала равна ВВП. Рыночная капитализация Apple превысила $3 трлн, а Amazon в 2021 году достигла пиковой оценки в $1,7 трлн. Для сравнения: ВВП всего девятнадцати стран мира превышает триллион долларов.

Теоретически, растущий прилив должен поднимать все лодки, а значит, растущий фондовый рынок должен делать всех богаче. Но в отличие от роста цен на жилье, от которого выигрывают примерно две трети североамериканских домохозяйств, от роста акций выигрывают в основном только 10 % самых богатых домохозяйств. Это происходит потому, что эти 10 % владеют более чем 80 % всех акций, котирующихся на бирже. Таким образом, по мере роста стоимости акций распределение богатства становилось все более концентрированным в руках самых богатых. Эти две тенденции, разумеется, были тесно связаны между собой, поскольку доходы от фондового рынка, превышающие средние показатели во время самого продолжительного в истории "бычьего" рынка, достались непропорционально богатейшим домохозяйствам общества. Их богатство росло по сравнению с большинством домохозяйств, которые практически не владели акциями.