Картина ожидания

- Вы разогнали всех местных авторов, Настасья! У меня лежит коллективная жалоба на вас, подписанная ведущими баснозиждцами, стихотворцами, сказкоскладцами, романосозидателями и поэмоваятелями нашего Города!

- Не жалоба, а донос! Эти ваши «пимовалятели» сделали из Литературы поилку и кормушку, превратили ее в какое-то блудилище, а вам лестно слыть меценатом, потому что вы ничего, кроме их барахла, не читаете и не слушаете, вы уже забыли, что такое воистину Литература!

- А… так, значит, мне правильно доложили, что вы распространяете обо мне порочащие слухи: что я лев, но не орел!

- А что, разве вы орел? Но я, кстати, этого не говорила, вот и Наденька может подтвердить!

- Что?! Не ты?! Настасья! Посмотри мне в глаза! Как ты можешь так лгать!

- Наденька, что ты городишь?

- Что?! Я не позволю себя оскорблять! Ты это говорила, Настасья, я свидетельствую!

- Господи, Наденька, ну ты и…

Бац! Наденькина лилейная ладонь оставила на Настасьиной щеке алый пятипалый след. Лев выпорхнул из-за стола и выкатил из угла тачку, на которой была укреплена соломенная клетка. Наденька с неженской силой подхватила Настасью и впихнула в клетку, Главный чиркнул спичкой, и солома вспыхнула.

Главный, Наденька и присоединившийся к ним Председатель комитета по проверке соответствия требованиям Главного впряглись в тачку и несколько раз рысью пронеслись по всем студиям, кабинетам и коридорам, причем Наденька трагически вздымала грудь, не утирая мутно-зеленых, крупных, словно бы у крокодила, слез, Председатель, тощий, лет под пятьдесят юноша, застенчиво пожимал плечами, делая вид, что он тут - сторона, а Главный пронзительно кукарекал:

- За создание конфликтных ситуаций, повлекших за собой нарушения дисциплины, Настасье объявляется выговор со снижением квартальной премии на 60 процентов! Она приговаривается к изгнанию из литературной редакции и ссылке на подхват. При повторении подобных проступков Настасья будет обезглавлена!

Солома трещала, сея искры, но Настасья не пыталась вырваться из кибитки, а изо всех сил старалась держаться прямо, так закидывая голову, что у нее заныла шея.

Наконец пламя скандала угасло, Главный с Наденькой удалились, свалив обожженную Настасью в редакцию «Пойди туда - не знаю куда».

Еще стародавние всеведы сказывали: не просидеть, обнявшись, до смерти! Рано ль, поздно - истечет любовь, с волнами печалей смешается, вольется она в реку горестей.

Стали портить вседеи завистливые Охотника с молодой женой. Не спалось, не елось злоязычникам, все мечталось извести удачу добра молодца и красавицу Лебедь Белую. Раздорники те окрестные свой сор под порог им сыпали, ветротление с цветами подбрасывали. И сама Несудьба подсобила им, когда Лебедь гневом окуталась, в болото мужа пьяного отправила. Пал туман на сердце Охотника, полонила его обида лютая…

На другой же день встал он ранехонько, умывался поутру белехонько, коня борзого заседлывал, в стремя ногу клал - только его и видели. А жене своей он заповедовал не покидать высокого терема, не ходить ни к кому на беседушку, ни с дурным, ни с добрым не ватажиться, ничьих речей не слушаться - ожидать его в засаженье.

Долго ль ехал Охотник, коротко ль ехал он дорогой непутною, но приехал на гору высокую посреди бучила топкого. На горе стоит сосна виловатая.

Подъехал Охотник, спешился, навострил копье борзометкое да и стал дожидаться ноченьки. Не простая была эта горушка - токовище всяческой нечисти!

Только полночь на землю спустилась - на горе засвистело, заухало… Заскрипела сосна виловатая, собрались вседеи бесоугодные, кровожорные слетелись наветники, насмехаться над Охотником начали:

- Где тебе с шутовкою * справиться! Где тебе обойти лисьи хитрости! Женка твоя нравом гневливая! Зазорливая, да уж больно спесивая. Не желает признавать власти мужниной, вьет из тебя, из дурня, веревочку!

Слушал, слушал Охотник нечистиков, разгорелось в груди сердце ретивое, пустил он копье свое верное - сбил с дерева птицу-скопу. У скопы когти ядовитые, коли тронет кого, не избавиться уж от смерти ему.

- Говори, - велел Охотник, - птица злобная, как укоротить нрав Белой Лебеди? Иль мой меч не минует твоей головушки!

- Чтобы женка твоя не спесивилась, надо брать ее не силой, но хитростью. Полюбила она тебя молодцом - полюбит и в кафтане простом. Отпусти меня, Охотник - меткий стрелок, сослужу я тебе службу верную, дам коготь свой зачарованный.

Отпустил он скопу злоязычную, коготь взял ее зачарованный - обернулся коготь самобоем-кнутом. А скопа науськивает с дерева:

- Тем кнутом бабуны ** сотворишь над Белой Лебедью!

Тут пускал Охотник вскачь коня быстрого, ехал долго, а может, коротко, к полудню домой возвратился он.

Лишь ступил Охотник на широкий двор, спорхнула к нему Лебедь Белая:

- Отпусти меня на все четыре стороны! Полечу я на все ветры полуденные, устремлюсь на все вьюги зимние, кинусь я на все дожди осенние. Разные у нас с тобой пути-дороженьки: лебедю - летать в поднебесье… Благослови и прости, мой любезный друг.