Картина Сархана (другая редакция)

Лиза, сохраняя ритм педалью, прислушалась к ощущениям. Рука сама дернулась и ударила по одному из барабанов. Потом по другому. Лиза будто бы пристреливалась, изучая звуки.

— Саймон, как тебе мисс Манхэттен? — спросила Николь.

Тот сразу же исполнил какой-то незамысловатый, но эффектный перебор.

— Неплохо, Саймон! Но это драная домашняя заготовка, оставь ее наивным дурочкам, которые прыгают к тебе в койку по две за ночь! Мисс Манхэттен достойна большего!

Лиза вдруг поняла, что речь Николь обрела странную и очень сложную ритмичность. А еще поняла, что уловила более-менее удачную комбинацию звуков на барабанах и зафиксировалась на ней.

— Мисс Манхэттен, кажется, освоилась! Ее сердце бьется, через него протекает ее жизнь. Все вроде бы устоялось, но!

Лиза не видела, что сделала Николь, — видимо, подала сигнал, и в этот момент взвыла труба. От этого звука содрогнулся весь зал. Можно было подумать, что издал его тот самый нарисованный демон.

— Да, малыш! — такого сладострастия в голосе Лиза никогда не слышала. — Я искала твою трубу всю свою жизнь!

Лиза вдруг поняла, что сбилась с ритма, руки и нога действовали несинхронно, мелодия стала рассыпаться.

— Саймон, сделай что-нибудь, мисс Манхэттен в беде!

Затухающие звуки барабана перехватили две струны бас-гитары. Возникла простая, но надежная мелодия. Ее поддержала еще одна гитара. На этот раз вступила Николь. Она быстро вышла на первый план, создавая хитрый музыкальный узор. Включилась скрипка, все это фоном обволакивала труба. Сочетание звуков было очень странным, но почему-то работало.

— Мисс Манхэттен! Нам нужно ваше сердце! Нам нужен ритм!

Лиза грянула по барабанам. Ей снова удалось вернуть ритм. Все инструменты собрались в одну мелодию.

— Мисс Манхэттен все еще страшно, Саймон! Она не хочет отдать нам свое сердце, Саймон!

Все инструменты, кроме барабана и бас-гитары, исчезли. Саймон умудрился исполнить продолжительный проигрыш.

— Мисс Манхэттен, неужели вашему сердцу не тесно в груди?! — вступая с гитарой, спросила Николь.

Лиза сбилась с ритма, но, как ни странно, это не испортило мелодию. Все инструменты будто бы поддержали ее и подчеркнули эту аритмичность.

— А теперь сойдите с ума, мисс Манхэттен! Ваша левая рука никак не связана с правой, и обе они вам не принадлежат!

Лиза с удивлением отметила, что движения стали спонтанными. Руки молотили куда попало. Ее движения создавали ужасную какофонию.

— Все еще слишком много мозгов! — рявкнула Николь, потом раздала указания: — Скрипка, под левую! Саймон, под правую!

Лиза ничего не понимала. Что значит «слишком много мозгов»? Но в следующую секунду оказалось, что она как будто играет две партии. Ее левая рука сама по себе отбивала один ритм на двух барабанах, а правая — другой, на барабане и тарелке. И обе мелодии сквозным ритмом пробивал большой барабан.

— Да! — взвыла Николь. Она перескакивала со своей гитарой с одной мелодии на другую, добавляя финальные штрихи тут и там. — Посмотрите в глаза чудовищу, мисс Манхэттен!

Лиза взглянула на публику. На многоглазое чудище. И в этот момент ее окончательно затянуло в музыку. Не было ритма, счета, рук и ног. Было два потока. Как будто два сердца билось в ее груди, две жизни, которые только изредка пересекались под ударами большого барабана. Любой смысл происходящего рассыпался о саму игру. Играть, чтобы играть.

— Больше красного, Саймон! — взвыла Николь. — Дай мне больше красного!

Саймон перестроил свою партию. Скрипка нежно поддержала его. Зал взорвался ритмичными хлопками. Лиза поняла, что до безумия всего полшага. Одно маленькое усилие — и она никогда не будет прежней. Она навсегда растворится в этой музыке, она станет ею. И Лиза испугалась.

Отдернула руки, боясь потерять себя. Все посыпалось. Сбился странный узор из двух мелодий. Возникла ужасающая дисгармония.

— Держите! — приказала Николь. — Угасайте с ней, сыграйте страх, деградацию и разложение!

И они сумели. Сумели сделать так, что даже ее рассыпавшийся стук оказался трагически прекрасен. Лиза закрыла глаза и разочарованно опустила палочки. Инструменты угасали, каждый дотягивал свою, не сочетавшуюся с другими партию. Это были скорее предсмертные стоны, чем музыка. После последнего вздоха скрипки наступила тишина. Зал взорвался криками и аплодисментами.

— Это абсолютная хреновина! — экзальтированно взвизгнул кто-то.

— Саймон, я хочу от тебя детей! — кричал мужской голос.

— Деградация и разложение!

— Болото! — радостно вопил кто-то из зала.

Николь указала рукой на Лизу:

— Специально для вас подошла вплотную к безумию и, конечно, отпрянула, как и все мы, — мисс Манхэттен!

Публика снова взорвалась аплодисментами и криками. Лизу как будто током ударило. Ей казалось, что она сейчас взлетит.

— Делал вид, что не умеет играть на гитаре, только чтобы впечатлить вас и мисс Манхэттен, — Саймон! — Николь указала на него рукой. — Но такой красавчик мог вообще не играть, не так ли?

Новый взрыв аплодисментов.

— Ну а остальных вы знаете! — завершила Николь и поклонилась. — А теперь можете пойти и разграбить к чертовой матери остатки бара!