Картинки нижегородского быта XIX века

«Знаете что, — отвечал спокойно новый администратор, — дайте мне два рубля с ведра и… рассказывайте об этом кому угодно»…

Первые шаги в деятельности Урусова совпали с периодом завершения николаевской реконструкции города. Ретивый князь тотчас приступил к постройке около Старой Сенной площади обывательских домов по плану Красных казарм.

Затею пресекло Главное управление публичных зданий. Возведенные до половины дома — деревянные ящики — успешно использовали под конюшни Нижегородского драгунского полка. Потерпев неудачу со строительством, князь превратился в театрала и покровителя изящных искусств. В 1853 году пожар уничтожил городской (бывший князя Шаховского) театр на Печерке. Местный денежный туз из раскольников, чтобы угодить князю, построил новое здание театра, в котором губернатор и сделался полным распорядителем, через подставного антрепренера, своего же чиновника особых поручений Смолькова.

Сорвался Урусов на схватке с нижегородским земельным магнатом С. В. Шереметевым. Война между ними, продолжавшаяся свыше десяти лет, изобиловала драматическими эпизодами. И тот и другой имели влиятельные связи и покровительство при царском дворе. Это давало возможность каждому не стесняться в выборе средств при обороне и нападениях. Методы борьбы с течением времени приняли тривиальную форму. Урусов приказывал полиции «ошибочно» задерживать Шереметева на улице и, продержав его в клоповнике два-три часа, выпускать «по выяснении личности». Освобожденный Шереметев немедленно врывался с палкой в губернаторский кабинет, стремясь поколотить обидчика. Дело дошло до того, что Урусов приказал отточить свою саблю и на улицах при встрече с Шереметевым демонстративно держал ее на весу. В конце концов Урусова перевели «для пользы службы» в другой город.

Преемник Урусова — Анненков оказался другим человеком. Мягкий нравом, молчаливый и обходительный с людьми в высшей степени, Анненков поставил правилом своей жизни ничему не удивляться. Обойдя какой-либо закон, любил говорить в интимном кругу: «Закон в России, как железо. Когда вынут из печи, так до него пальцем дотронуться нельзя, а через час хоть верхом садись на него».

Он охотно ходатайствовал в высших сферах за своих любимцев, подрядчиков Климова и Мичурина. Однажды министр финансов заметил ему: «Как вам не стыдно просить за заведомых мерзавцев?» Анненков смиренно ответил: «Мы все мерзавцы, ваше высокопревосходительство!»

Анненков устроил в губернаторском доме форточки в окнах и приказал сделать то же во всех присутственных местах. Обыватели центральных улиц невольно последовали его примеру. До того по зимам все окна домов в Нижнем наглухо замазывались. Другие строительные предприятия Анненкова носили такой же «культурно-гигиенический» характер. В Кремлевском саду, у Черного пруда и на Верхневолжской набережной были установлены для гуляющей публики три беседки-фонарика в стиле французской директории. Намеревался Анненков устроить четвертую — на площадке стыка Осыпной и Покровки, но не успел. Его постигла отставка.

Анненкова сменила любопытная фигура Муравьева. Сын основателя первого русского военноучебного заведения — школы колонновожатых, Александр Николаевич Муравьев был одним из организаторов «Северного общества» и «Союза спасения». Участвовал в подготовке к декабрьскому выступлению 1825 года, но отошел от заговора задолго до событий на Сенатской площади, хотя и присутствовал среди войск, принимавших присягу. Привлеченный к суду, он отделался сравнительно легким наказанием — ссылкой на шесть лет без лишения чинов. В ссылке Муравьев «раскаялся». Царь помиловал раскаявшегося преступника и разрешил ему вновь поступить на государственную службу.

С середины 1856 года Муравьев — нижегородский губернатор. На этом посту ярко проявилась двойственность его натуры, сохранившей остатки идеальных порывов юности, но постепенно пропитывавшейся служебно-ведомственными карьерными соображениями.

На первых порах нижегородской деятельности Муравьев предпринял некоторые меры против взяточничества и беззакония в губернии. По примеру Гаруна-аль-Рашида из «1001 ночи», он даже ездил инкогнито в Горбатовский и Семеновский уезды для расследования исправницких проделок.

К этому времени относится усмирение им непобедимого при Урусове помещика-крепостника Шереметева.

Шереметев был владельцем села Богородского, некогда вотчины Козьмы Минина, и десятков других сел, с общим количеством жителей до 10 тысяч. Предприимчивые богородчане занимались кожевенным производством, гоняли расшивы по Волге, торговали хлебом и доставляли своему владельцу громадные денежные средства.