Картвелеби

– Мне так невыносимо вышивать целыми днями и петь романсы! – захрипела княжна, замешкавшись у колонн. – А мне хочется жить, papa! За один день полноценной жизни я готова отдать все те, что мне ещё остались!..

Это откровение разразило старого князя, как гром среди ясного неба, и он прирос к месту, не в силах вымолвить и слова.

– Моё рождение… – Тина громко всхлипнула, безжалостно продолжив: – изначально было ошибкой. Не так ли, papa?..

Заметив, что отец не собирался отвечать, она развернулась и исчезла в толпе гостей. По дороге разгорячённая девушка чуть не сбила с ног странного юношу, который сильно поморщился, когда она задела его в бок локтем. Георгий порывисто заморгал и скрылся за колонной, не обратив внимания на два очевидных наблюдения: парень не числился в рядах господ, поскольку был одет, как Павлэ и ему подобные, к тому же хозяин этого имения видел его в первый раз…

Кровь отхлынула от лица Пето при виде тестя и убежавшей в слезах свояченицы. На время он застыл, словно изваяние, позабыв о еле живом Славике, на котором дорога из Ахалкалаки в Сакартвело сказалась не лучшим образом. Андрей и Резо остались на кухне и в обе щеки уплетали недоеденные с обеда блюда, а он поднялся с их горе-подпольщиком наверх и постарался провести его в свою спальню. Саломея всё равно никогда туда не заглядывала. Сложно придумать более безопасное место в этом доме…

С зятя сошёл десятый пот, когда Георгий невидящими глазами посмотрел вперёд себя и всё-таки прошёл мимо. Слава богу, старый Джавашвили оказался слишком рассеян из-за откровенного разговора с дочерью, чтобы заметить чужака, который выглядел довольно жутко с огромными синяками под глазами! Даже на месте, где стоял Слава, остались заметные капли крови.

– О, чуть не попались! Но нельзя больше так рисковать. Ты меня слышишь, Слава? Слава?!..

Пето нервно замотал во все стороны головой и, посмотрев сквозь бесчисленных гостей, до крови искусал губы. Славик будто под землю провалился!

Руки затряслись, как у эпилептика, когда он осознал, чтó натворил. Расталкивая родовитых князей и графов локтями, Ломинадзе даже чертыхнулся на одного из них, когда тот загородил ему дорогу к танцующим. Музыканты как раз заиграли рачули, и княжеский зять встал в самой первой линии – прямо перед женой, младшей свояченицей, Екатериной Шакроевной и братьями Циклаури. В ушах у него звенело.

Остальные приглашённые с восторгом захлопали в ладоши, а кто-то даже громко присвистнул, когда к сёстрам и их кавалерам присоединился ни о чём не подозревавший Вано, а за ним и его крепкие братья – Рустам и Николоз. Шалико и Давид горячо приняли их в свои ряды, и на время потомственные князья позабыли уроки этикета, основам которого их так усердно обучали гувернантки. Они снова предстали перед толпой теми весёлыми, беззаботными мальчишками, которыми помнили друг друга, и позволили подавляемым кавказским генам наконец вырваться наружу.

– Гармос, гармос, гармос! – во всё горло заверещал Вано, и Давид, заметно развеселившийся с начала вечера, охотно подыграл ему. Рустам и Николоз стали отбивать им в такт хлопки, и даже Шалико в итоге не устоял – снял с себя чёрный пиджак, ослабил галстук и остался в парадной белой сорочке и жилете. Молодые люди запели уже в три голоса, а затем и вовсе пустились в пляс.

– Он смотрит на тебя, как кот на молочко, Саломе! – хихикнула прямо под ухом свояченица, конечно же, имея в виду старшего Циклаури. Однако Пето даже этот разговор не обрадовал в той степени, в которой мог бы. Какое теперь имел значение наказ тестя, когда Славик мог в любую минуту выдать всю их подпольную деятельность со всеми потрохами?

– Прекрати сейчас же, Нино! – строго отмахнулась жена, но Пето готов был биться об заклад, что услышал в её голосе нотки удовлетворения.

Шурин с друзьями совсем ушли в отрыв, когда он – пресвятая дева Мария! – заметил Славика в другом конце залы. Тот неуверенно стоял у колонны и пошатывался из стороны в сторону, сильно и подолгу моргая. Зрители в диком восторге принимали рачули, что сильно усложняло дело: как тяжело подстреленному человеку выносить весь этот шум, когда собственная голова горела, словно в чугунной печи!

Пето бросился к другу, когда мимо него с показным жеманным видом проплыла средняя княжна Циклаури. Она деланно закружилась возле братьев и молодого князя Джавашвили, мечтая прибрать последнего к рукам. Однако Вано лишь глаза закатил, показывая Давиду и Шалико, как мало их сестра занимала его воображение, а те только посмеялись, и даже кузены из Тифлиса не удержались от улыбки. Ломинадзе тоже повеселился бы над этим от души, если бы именно из-за Ламары не потерял слишком много времени и снова не упустил Славика из виду.