Картвелеби

– Младшая невестка вот-вот родит, – радостно поведал сватам дядя. – Даст бог, будет ещё один джигит – и тогда я точно перестану печься о том, кому наследовать мои заводы!

Племянник не сомневался, что это замечание предназначалось прежде всего для его ушей. «При стольких наследниках даже не надейся, что тебе удастся оторвать кусок от моих владений! Особенно после того, что ты вытворил сегодня ночью!»

Пето почувствовал себя самым несчастным на свете человеком, когда дядя ещё раз тепло распрощался с Вано и Георгием Шакроевичем и прижал его к себе одним сильным, требовательным движением:

– Проводишь меня до кареты, дзмисшвили, дорогой?..

«Дзмисшвили» натянуто улыбнулся в знак согласия, когда Георгий Шакроевич в последний раз от души похлопал свата по спине.

– Заглядывайте ещё, Мгелико Зурабович! И в следующий раз не по такому печальному поводу… Вы же знаете: мы всегда вам рады.

Все эти картинные похлопывания могли обмануть разве что наивного Вано. Тесть, конечно же, был неискренен. Достаточно вспомнить тот разговор, который состоялся с зятем в его кабинете, чтобы догадаться, сколько претензий у него накопилось ко всем Ломинадзе, которые подбросили ему такой подарочек и преспокойно умыли руки. Но никто и не думал показывать настоящих чувств, и все разошлись на самой приятельской ноте.

Лишь у кареты, когда дядя и племянник остались во дворе Сакартвело вдвоём, оба смогли скинуть с себя лицемерные маски.

– Срам ты на мою седую голову! – проворчал старый Ломинадзе, пока молодой молча шёл рядом. Утренний ветер трепал им волосы и приятно остужал горячие головы. – Видел бы тебя сейчас отец!.. Вай ме, вай!

Пето низко понурил голову, не посмев перечить. Мгелико Зурабович остановился у кареты и, грубым жестом отослав кучера, не заговорил до тех пор, пока не убедился, что тот точно их не подслушивал.

– Ты всегда слыл непутёвым, – забрызгал слюной мужчина и принялся трепать по гриве лошадей, чтобы остудить свой пыл. – И здесь, похоже, всем поперёк горла встал. Шакроевич не обманул меня своим льстивым гостеприимством. Ты ему жутко надоел!

Он смолчал. И на этот раз.

Тогда дядя приблизился и зашептал язвительным шёпотом, так что Пето зажмурился под этим укоризненным взором:

– Последний раз тебе, дураку, помогаю! Если ты и твои дружки ещё раз попадете в переделку из-за своей подпольной деятельности, то даже не мечтай, что я снова всё улажу!

В эту минуту терпение племянника всё же лопнуло, и он поднял на Мгелико Зурабовича тот непокорный взгляд, которым смотрел на него во время последней ссоры в Тифлисе. Что-то вынудило его защитить свою втаптываемую в грязь честь и на этот раз.

– Куда мне… мечтать о таком! Я ведь никчёмный, вы и сами сказали. Не то что мои здоровяки-братья, избивавшие меня всё детство только потому, что я…

У Мгелико раздулись от гнева ноздри, и он изо всех сил отвесил племяннику оплеуху. Тот, по правде сказать, этого вполне ожидал и даже победоносно улыбнулся, с вызовом посмотрев на дядю.

– Джанико! – во всё горло крикнул кучеру достопочтенный муж. – Прохвост, иди скорее сюда! Мы уезжаем…

Кровные родственники не сказали друг другу больше ни слова, и, пока Пето наблюдал за тем, как фамильная карета Ломинадзе удалялась от Сакартвело, он не чувствовал в своей истерзанной душе ничего, кроме удовлетворения.

***

Шалико задумчиво нахмурил брови и с отстранённым видом задёрнул шторку, когда стук копыт по дороге стал раздаваться всё дальше. От внимательного юноши не скрылась пощёчина, которую благосклонно настроенный на людях дядя дал своему племяннику, как только их оставили наедине. Знатный тифлисский муж и его подопечный казались такими обеспокоенными, что юный Циклаури заметил это даже на расстоянии. В итоге все эти наблюдения лишний раз укрепили его подозрения о… случившемся.

– Чем ты тут занимаешься? Кого высматриваешь? – полюбопытствовала Нино, которой не давала покоя причина, по которой лучший друг отстранённо смотрел в окно, пока все гости сонливо рассаживались по своим экипажам и готовились к отбытию. Они так давно и крепко дружили, что Нино хотелось знать о своём лучшем друге всё. И она действительно знала, но так не могло продолжаться всегда, не правда ли? Именно поэтому, как только появлялся какой-то повод, грозившийся нарушить эту шаткую идиллию, она сразу же старалась устранить её и не позволяла Шалико держать от неё секретов.

– Нино, – отрешённо позвал юноша и посмотрел на подругу так, будто впервые её увидел. С ним частенько такое случалось, особенно когда его мысли занимала какая-то важная проблема. – Скажи честно… ты и правда поверила истории Мгелико Ломинадзе?

– Ни капельки, – покачала головой Нино, поместившись рядышком у стены. Молодые люди неторопливо опустились на край дивана, хотя вокруг них царила недюжинная суета. Все гости стремились уехать раньше десяти часов утра, и лишь одни Циклаури согласились остаться на утренний чай по сердечному приглашению хозяев.