Картвелеби

– Не ворчи, генацвале, – виновато улыбнулся Вано, не заметив, как фамильный перстень с инициалами «VD» зацепился за выглядывавший из решётки гвоздь и соскользнул с пальца. – Ты меня искренне любишь, я знаю!..

Зять закатил глаза и за ручку вывел «сущего ребёнка» к друзьям, ждавшим их у входа в прессовое отделение.

– Это самая многочисленная и плохо охраняемая часть, – со знанием дела доложил Андрей, много изучавший заводы Мгелико Зурабовича. – Нам следует начать отсюда, а затем как пойдёт.

– Ну что ж, – глубоко вздохнул Пето и вытянул вперёд руки в привычном мушкетёрском жесте. – Один за всех и все за одного?

Сравнение с бессмертными героями Александра Дюма всегда придавало им сил. Воодушевлённые подпольщики побежали к прессам, куда виноград поступал раздавленным из предыдущего отделения, и остановились возле одного из них, не страшась возможных последствий.

– Господа! – громогласно крикнул Резо и замахал во все стороны полными руками. – Господа, я прошу минуточку внимания!

Никакой реакции не последовало, и честные пролетарии, стоя каждый у своего пресса, продолжили работать, словно «писк комара» совсем их не касался.

– Генацвале! – разгорячился толстяк, самолюбие которого задело такое безразличие. – Послушайте, пожалуйста, что мы вам скажем! Уверен, что вы захотите нас услышать…

Прошло несколько секунд, прежде чем рабочие оторвались от монотонной работы и лениво посмотрели в их сторону. Придётся постараться, чтобы не потерять интерес толпы. Это оказалось сложнее, чем они думали!

– «Эксплуатируемые должны освободить себя сами, не ожидая милосердия от эксплуататоров», – зашептал за спиной Ломинадзе, после чего вышел вперёд и проговорил эти слова ещё раз. – Господа! Вы знаете, где я вычитал эти строки?

– Ты лучше скажи, что они значат? – с интересом спросил смельчак с задних рядов, и Пето удовлетворённо улыбнулся, заметив, каким он казался молоденьким.

– Это значит… – произнёс он с придыханием, – что вы до конца жизни будете трудиться здесь в нечеловеческих условиях, если только сами не захотите что-то поменять.

– Что-то поменять? – иронично хмыкнул силач с натруженными руками за спиной у первого парня. – Что мы можем поменять? У нас семьи и куча ртов, которые нужно кормить.

– «Ни один человек не борется против свободы, – борется человек, самое большое, против свободы других», – подхватил мысль друга Андрей, не позволив ему опустить руки. – Хозяин этого завода, Мгелико Зурабович Ломинадзе, борется против вашей свободы, а вы рады стараться, потому что у вас, как вам кажется, нет иного выбора…

– Это цитаты, – наконец выступил Вано, – из первого тома «Капитала» Карла Маркса. Вам наверняка незнакомо это имя, но зато этот человек лучше, чем вы сами, посмотрел в ваши души и разглядел вашу беду…

– И что этот «Карл Маркс» предлагает делать с нашей «бедой»? У него есть какое-то решение? – всё дразнился кто-то, но на этот раз они не увидели, как именно этот человек выглядел. Толпа смешалась перед ними в одно целое, но зато они замечали в глазах людей всё меньше отчуждённости. Это придало им уверенности.

– Он много о чём говорил, – с улыбкой ответил Резо. – Но мы не лекторы в университете, и вы сами можете почитать его труды. Что вам мешает?

– Может быть, то, что многие из нас не умеют читать?

Послышался гул здорового мужского хохота, который сбил настрой подпольщиков. Пето, не привыкший так просто сдаваться, запротестовал мягко, но настойчиво:

– Вы можете смеяться, сколько вам заблагорассудится, – произнёс он, равнодушно пожав плечами, и повернулся кругом, собираясь уходить. – А мы и не противимся. Хотя вы и сами знаете, что до сегодняшнего дня только автор «Капитала» заговорил о ваших проблемах. Он – первый, кто о вас задумался, кто захотел вам помочь, кто рассматривал вас как живых людей, а не пушечное мясо для обогащения собственного кошелька! Но если вы не чувствуете к нему никакой благодарности, то мы ни в коем случае не станем вас к этому принуждать. Идёмте, генацвале!..

Он повёл в сторону друзей глазами, и те последовали его примеру, повернувшись спинами. Повисла тишина, и бунтовщики сделали несколько уверенных шагов прочь, когда чей-то голос, напоминавший того любителя дразниться, заполнил образовавшуюся пустоту:

– Перескажите нам поподробнее, – произнёс он, снисходительно улыбаясь, – о чём писал этот ваш Маркс! А мы уже сами решим, верить ему или нет!..

Вано облегчённо выдохнул, Резо устало прикрыл веки, а Андрей радостно похлопал их спасителя по плечу. Получалось, вай ме, получалось!.. Им хотя бы дали шанс! Их стали слушать!

– Диктатура пролетариата – это и есть идеал, к которому следует стремиться!.. – через пятнадцать минут вещал Пето, и в основном подбадривающее улюлюканье толпы разгорячало его кровь всё сильнее и сильнее. – Хватит, сколько власть имеющие издевались над вами! Пришло наконец время поменяться ролями и самим вершить свою историю!

– Диктатура пролетариата!.. – эхом отзывался простой люд, бросая в воздух фуражки. – Долой классовое неравенство! Долой Мгелико Зурабовича!..