Картвелеби

Очутившись в своей комнате, Шалико кинулся к рабочему столу и стал писать Арсену Вазгеновичу в становую квартиру. Письмо получилось пространным. Он просил у пристава разрешения поехать на завод Мгелико Зурабовича, так как недавние беспорядки, связанные с именем Карла Маркса, показались ему подозрительными. Судя по газетным вырезкам, которые они нашли в тайном ларчике Пето Гочаевича, эти события могли быть связаны, но даже если нет, то это следовало исключить!

Юноша трясущимися руками отдал письмо горничной и стал ждать от армянина вестей. Время потянулось мучительно долго, и он невольно задумался о Сосо и его матримониальных планах. Ах, да это ведь сплошная пытка – сидеть сложа руки, да и в гимназии он никогда не терял столько времени впустую!..

Ответ пришёл к пяти часам вечера, и юный князь вырвал его из рук посыльного. Оказавшись в спасительной тишине, парень распечатал конверт. Арсен Вазгенович писал размашистым почерком, а Шалико стал слышать его неповторимый армянский акцент:

«3 июля 1883 года

Мой юный друг!

Ваше сиятельство,

Спасибо, что так горячо ратуете за наше совместное дельце. Будь у меня больше неоценимых союзников, ни одно преступление не осталось бы безнаказанным в нашей волости. Да что там в нашей волости – в целой империи!

И всё остальное, что я говорил при нашей последней встрече, всё ещё остаётся в силе. Вы и правда далеко пойдёте! Признаться, я и сам заподозрил что-то, когда прочитал в “Ахалкалакском листе” о беспорядках на заводе Мгелико Зурабовича. Но после вашего признания о газетных вырезках в личных бумагах Пето Гочаевича… Что ж, дыма без огня не бывает, и я полностью согласен с вами, что нам следовало бы поехать на завод и поговорить с рабочими. Впрочем, я бы не советовал вам соваться туда в одиночку: вы очень многообещающий молодой человек, но всё ещё юны и можете накликать на себя беду. Сам я, к сожалению, не смогу составить вам компанию – жена не на шутку захворала, и последние несколько дней я не отхожу от её кровати.

Но, быть может, вы утешитесь той мыслью, что я уже поговорил с Айком Вазгеновичем Адамяном – о нём вы могли быть наслышаны как о городском приставе Ахалкалаки и моём любезном старшем брате, – и он с превеликим удовольствием согласился сопровождать вас. Он готов принять на себя все неудобства, которые может принести с собой эта поездка.

Я спешу заверить вас, что вы можете ему доверять и лично списаться с ним, чтобы обсудить детали вашего совместного предприятия.

Со своей стороны я желаю вам удачи, ведь в нашем деле… это залог успеха!

Ах да! Поцелуйте от меня худенькие пальчики прелестной подруги и передайте Нино Георгиевне самые пламенные приветы от её старого армянского друга. Не сердитесь, коль вызвал у вас щепотку ревности, мой юный друг. Куда мне с вами тягаться!

Обязательно напишите мне, как только что-то узнаете, и, пожалуйста, не пропадайте!

Буду ждать от вас вестей,

Искренне Ваш,

Арсен Вазгенович Адамян».

Шалико запечатал конверт и не переставал улыбаться, пока обдумывал содержание этого письма. Мысли путались, и он припал к окну, истрепав на голове кудри.