Кастелау

Во всех остальных коробках тоже оказались только остатки и обрезки. Я живо представил себе, как трясся монтажер, боясь, что его уличат в хищении хотя бы сантиметра пленки, принадлежащей не кому-нибудь, а американскому правительству. Кто двенадцать лет прожил под диктатурой, тот от новых, пришлых властей тем более ничего хорошего ждать не станет.

Своего монтажного стола у меня нет, но это пустяки. Мы, горстка сумасшедших, кому старое штучное кино куда интереснее нынешнего конвейерного ширпотреба, привыкли выручать друг друга. Вечером того же дня я уже заряжал пленку в проектор.

Никакого названия, разумеется, ни «Кастелау», ни «Песнь свободы». Им в спешке было не до таких мелочей. 72 кадрика черного экрана, а затем долгий безмолвный план с заснеженными руинами крепости. Вероятно, снято про запас для окончательного монтажа.

Первая сцена: обер-лейтенант Бодо фон Шваненбург и фельдфебель Буфф встречаются на холме, на той самой высотке, которую им предстоит оборонять от неприятеля. Рядом с пухленьким уютным Августином Шраммом молодой Вальтер Арнольд неожиданно оказался совсем худышкой. Неожиданно для меня, ведь я-то знал его по более поздним американским картинам, уже как Эрни Уолтона. Там он, что называется, заматерел и выглядит скорее массивным, причем не очень понятно, то ли это мускулы, то ли просто жирок. Здесь же он смотрелся стройным юнцом, можно сказать, почти танцором. Одним словом, привлекательный молодой человек, которому, впрочем, слишком часто говорят, до чего он привлекательный.

Или это все моя пристрастность высматривает в нем изъян за изъяном? Но он ведь жизнь мою разрушил – тут трудно сохранять объективность.

Операторская работа выполнена очень профессионально. Никаких тебе вычурных экспозиций, которые нынче в такой моде во всевозможных киношколах, – только строгие, чисто выстроенные кадры. Видимо, Матиас Хаук и вправду знал толк в своем деле. (Список фильмов, в которых он для «Баварии» работал, хоть и не слишком велик, но все это солидные картины.) Приятно удивило качество монтажных стыков, хотя снималось-то все без режиссерского сценария. Хаук, должно быть, это учитывал и поэтому особенно старался. Отсутствие музыкального фона только усиливало визуальный ряд.

Звуковая дорожка таким профессионализмом не отличалась, однако оказалась лучше, чем можно было ожидать от глухого звукооператора. Полагаю, Райтшталлер налаживал звуковую аппаратуру именно что на глазок, то бишь наугад, просто по опыту и по наитию. Иногда его подстерегала неудача. В некоторых пассажах диалогов почти не слышно вовсе, в других, наоборот, звук зашкаливает. Тем не менее в общем и целом почти весь произносимый текст можно разобрать. Он оказался – за исключением мелких изменений, какие почти всегда возникают по ходу съемок, – в точности таким, каким сочинил его Вернер Вагенкнехт.

Словом, типичный Би-муви, малобюджетный коммерческий фильм, чистенько сработанный, только сюжет, пожалуй, слишком очевидный, предсказуемый до банальности. Классическая схема: молодой голубоглазый герой и его скептичный друг-ординарец получают боевое задание. Всякий сколько-нибудь искушенный кинозритель уже через пять минут знает: столь наивный поначалу молоденький офицеришка к концу фильма превзойдет самого себя и совершит геройский подвиг. Разумеется, предварительно преодолев немалые препоны и трудности. Все строго по «The Writer’s Journey» [109].

Развитие действия – в точности такое, каким я его знал по сценарию. Пока дело не дошло до сцены, в которой вдруг встретилась одна из позднее доснятых текстовых вставок. Отклонения от исходного текста были почти неотличимы и заметны только при очень внимательном прослушивании.

Запись по фильму

Сцена из фильма «Песнь свободы / Кастелау»

Развалины крепости Линденкастель под Кастелау. Зимний день.

Вальтер Арнольд и Мария Маар. Перед ним на полуразрушенной крепостной стене разложены детали разобранного пистолета.

Мария Маар: Ты готовишься к бою, в котором победить невозможно.

Вальтер Арнольд: Вероятно. Но с национал-социализмом надо сражаться.

Мария Маар: Но у этого врага превосходящие силы…

Бодо (перебивает ее): Не бывает превосходящих сил против правого дела.

Мария Маар: И за это правое дело ты готов жизнь отдать?

Вальтер Арнольд: За правое дело и за свободу.

Долгая пауза.

Параллельный монтаж: сосредоточенное лицо Вальтера Арнольда и умоляющее Марии Маар.

Мария Маар: Но почему должен именно ты…?

Вальтер Арнольд: А кто же еще?

Мария Маар: Но исход войны решается не здесь. Не в этом богом забытом захолустье.

Пауза. Вальтер Арнольд берет Марию Маар за плечи и поворачивает ее к разложенным на стене деталям пистолета.