Кастелау

«Вацманн», где я, разумеется, поселился, как раз перед моим визитом отремонтировали, старинные росписи на фасаде дополнили новыми, аляповато-яркими картинками, воссоздающими сцены из истории Кастелау примерно с той же степенью достоверности, что и сочиненное Вагенкнехтом действо по случаю зимнего солнцеворота 1944 года. Липовый зал, где проходили репетиции «Песни свободы», переоборудовали под дискотеку, неумолчный грохот которой не дает постояльцу заснуть до двух часов ночи. Новые владельцы заведения, супружеская чета из Крефельда, обещали мне по окончании сезона посмотреть в архивах, не сохранились ли какие-то следы пребывания в гостинице съемочной группы, допустим, карточки постояльцев. Несмотря на неоднократные напоминания, я больше ни слова от них не получил.

На развалинах замка Линденбург, которые как место действия большинства сцен фильма интересовали меня особенно, к самому большому обломку крепостной стены примостился киоск с глинтвейном. Правда, во время моего там пребывания он еще не работал, ведь я в целях экономии приехал еще до начала сезона, когда тарифы пониже.

В том же состоянии, что и в пору киносъемок, остались только деревенская церковь и примыкающее к ней кладбище. Правда, могильного креста Вернеру Вагенкнехту я там не нашел, как и надгробия с именем Франка Эренфельза.

Столь же малоуспешными оказались поиски устных информантов. Из семей коренных жителей здесь уже почти никого не осталось. Поскольку цены на землю резко подскочили, выгодней стало сдавать участки в аренду, подыскав себе другое жилье. А из немногих очевидцев, кого я все-таки сумел разыскать, никто не захотел поделиться со мной воспоминаниями. «Дело давнее, быльем поросло, нечего зря прошлое ворошить» – таково было практически единодушное мнение, и никто мне так и не пожалел объяснить, какое такое «дело» имеется в виду.

Лишь два года спустя благодаря счастливому случаю я раздобыл адрес Маркуса Хекенбихлера, сына тогдашнего старосты и ортсгруппенляйтера. Поскольку позволить себе новое путешествие в Европу я не мог – тогда еще не было дешевых полетов, – я так и не повидался с ним лично. Однако он любезно согласился дать письменные ответы на ряд вопросов.

Таким образом, с научно-исследовательской точки зрения моя поездка в Кастелау не принесла практически ничего. И лишь в ночь накануне отъезда, когда непомерная прощальная порция свиного жаркого с клецками и капустным салатом – в «Вацманне» это фирменное блюдо – не давала мне заснуть и около четырех утра я вышел прогуляться по спящей деревне, я, кажется, хотя бы отдаленно смог почувствовать, каково здесь было, как здесь жилось сорок лет назад, без всех этих неоновых реклам и неумолчного музыкального сопровождения. Похоже, место и впрямь было заброшенное.

Маркус Хекенбихлер. Ответ на вопрос анкеты

(1988)

Вопрос № 5

Мужчина, который у них на магнитофон все для фильма записывал, – вот он вроде бы это привидение видел. У него еще голос такой громкий был, на весь дом, а то и на всю улицу слышно. Сейчас не припомню уже, кто из наших тогда услыхал, как он про этот призрак рассказывал, ну а после уж вся деревня об этом заговорила.

Потому что слух насчет привидения в Кастелау давным-давно в ходу был, правда, считалось, что оно вовсе не в «Вацманне» живет, а на мельнице, в Ридграбенмюле, потому как это самое старое здание во всей деревне. И вроде бы это тот самый мельник был, который завсегда людей на муке обвешивал, вот за это и не было ему на том свете покоя на веки вечные.

Мы-то, мальчишки, как это водится в таком возрасте, в призрака вроде как и верили, и не верили. На Новый год, помню, когда все взрослые в «Вацманне» сидели, мы с ребятами собрались и давай друг дружке всякие байки жуткие рассказывать, какие знаем. А ближе к полуночи окошко открыли, чтобы колокол церковный услышать. В другие-то годы у нас по такому случаю обязательно фейерверк устраивали, ну а тогда, из-за затемнения, это запрещено было. И вот, когда окно открыли, мы вдруг странный звук какой-то услышали, вроде как стон. (Теперь, задним числом, я для себя это так объясняю, что кто-то неумело на трубе подудеть попробовал – ведь все, кто у нас в духовом оркестре играл, тогда на фронте были.) Ну а мы ведь уже квелые были, полусонные, потому что тайком пива все-таки хлебнули, – вот и перепугались. Кто-то даже сказал, что когда привидение стонет – это дурной знак, мол, скверные времена будут.

На следующее утро я об этом отцу рассказал и тут же затрещину от него схлопотал. Мол, все это бредни дурацкие, и всему на свете свое логическое объяснение имеется. Что потом и подтвердилось.

Интервью с Тицианой Адам

(8 октября 1986)

Ты погляди на эту гадость… Приказ дяди доктора. Ментоловые сигареты. Дрянь несусветная. И вообще: не верю я, что от курева… Иначе там, в Кастелау, мы бы уж точно все тогда от рака легких загнулись… Потому как, считай, изо рта не выпускали… И после войны еще столько блоков этих сигарет осталось, что я ими…