Казачество и власть накануне Великих реформ Александра II. Конец 1850-х – начало 1860-х гг.

К казачьим правам первого разряда «Соображения…» относят следующие «преимущества». Первое – казачье самоуправление, в виде избрания из своей среды членов администрации, судей, а также наличия войсковых финансов и бюджетов. Второе – предоставленные казакам земли, находящиеся «в общей неразделимой собственности каждого войска в целом его составе, без права на частную поземельную собственность». Но с оговоркой, что частное владение землею все же присутствует в виде так называемых пожизненных или срочных участков земли, а в Донском и Кубанском войсках в собственности донских помещиков и временнообязанных крестьян, а также казаков-переселенцев, осваивающих передовые пространства Западного Кавказа. Третье – отдельная самобытность каждого войска, заключающаяся в запрете иногородним заводить на войсковых землях постоянную оседлость и владеть недвижимыми имениями (кроме временнообязанных крестьян на Дону), а также в ограничении выхода из войскового сословия. И наконец, четвертое преимущество – освобождение казаков от платежей государственных податей и от рекрутской повинности³⁵⁹.

Однако взамен этих прав правительство от казаков требует исполнения следующих обязанностей, а именно: выставлять определенное количество частей, а в экстренных случаях поголовно выступать на службу за собственный счет; заселять передовые пространства государства для прикрытия границ и содержать свою администрацию за счет местных земских повинностей.

Что же касается общих гражданских прав казаков, то «Соображения…» относят к ним только лишь право на частную движимую собственность и право на труд в свободное от воинской службы время. В итоге в документе делается вывод о том, что содержание казачьих прав «обуславливается преимущественно военным их назначением, с пожертвованием всех тех гражданских прав, которые могут препятствовать отправлению воинской службы…»³⁶⁰. В «жертву» было принесено, как отмечается далее в «Соображениях…», право избирать себе место жительства по своему усмотрению, полученное уже даже бывшими помещичьими крестьянами. Из-за обязательности военной службы казачьи дворяне оказались «лишены права на свободное избирание рода жизни и занятий до выслуги определенного срока, который, по значительности своей, оканчивается тогда только, когда они, по своим преклонным летам, не в состоянии уже посвятить себя какому-либо специальному делу». Существующее у казаков общинное владение землей «Соображения…», признавая «неизбежным» явлением казачьего быта, обеспечивающим «казака. на службу на собственный счет, несравненно более всякой частной собственности», тем не менее объявляют одним из «главных препятствий к развитию земледелия и вообще сельского хозяйства». Вследствие этого обширные казачьи земли, которые «могли бы прокормить двойное и тройное народонаселение против нынешнего», в некоторых войсках признаются уже недостаточными для перевода в казачьи наделы. В «Соображениях…» подчеркивается, что уменьшить такие наделы «без явного вреда для благосостояния казаков» не представляется возможным, в том числе из-за специфики казачьего хозяйственного уклада жизни³⁶¹. В документе также подвергаются критике ограничительные меры, не позволяющие иногородним вести торговлю и проживать на войсковых землях, препятствующие «водворению в войсках капиталистов и оживлению в крае торговли и промышленности»³⁶².

В связи с этим «Соображения…» на местные комитеты возлагают решение следующей задачи: исправить вышеизложенные недостатки, не разрушая военного назначения и устройства казачьих войск. В то же время в «Соображениях…» приводятся рекомендации, подготовленные комитетом при Управлении иррегулярных войск, по решению поставленной задачи.

По мнению «центрального» комитета, «гражданское» развитие казачества зависит не столько «от уничтожения замкнутости их положения (против которого в последнее время особенно восставало общественное мнение), сколько от образования в самых войсках свободных от обязательной службы сословий». Комитет признает «неестественным» казачье общество, состоящее из одного только военного сословия. «Дозволение свободного выхода в таком обществе, – как отмечается в «Соображениях…», – было бы только справедливым уважением к личной свободе человека, но не произвело бы существенные перемены в самом обществе; менялись бы люди, а местная общественная жизнь сохранила бы все свои недостатки: народонаселение казачьих войск осталось бы по-прежнему исключительно военным сословием, не имеющим свободного выбора общественной деятельности, необходимого для благосостояния каждого гражданского общества»³⁶³. Появление же свободных от обязательной службы казаков, по мнению комитета, возможно «только ограничением численности военного сословия определенной нормой, с тем чтобы избыток казачьего населения был освобожден от обязательной службы даже и в чрезвычайных случаях». Причем такие «новые» неслужилые казаки должны быть обязательно «уравнены в правах с соответствующими им сословиями в государстве»³⁶⁴.