«Казахский геноцид», которого не было

Это только отдельные примеры, которые далеко не выражают всю картину кадровых чисток и перестановок, которые произвел в КАССР тов. Мирзоян в 1933–1934 годах. Думается, что они были масштабными, всеохватными, и их целью было тотальное вычищение из низовых органов всех, кто состоял в связях с байством, действовал в его интересах или же был в этом заподозрен. Это было абсолютной необходимостью, поскольку эти враждебные элементы в низовых органах часто делали невозможным реализацию самых неотложных мер, вроде раздачи продовольственной помощи. К примеру, в акте бригады Восточно-Казакстанской областной контрольной комиссии Рабоче-крестьянской инспекции от 26 октября 1932 года было указано: «Отмечены случаи, когда при наличии фонда продпомощи в районах много откочевщиков умирало от голода»[223]. В Баянаульском районе был только один питательный пункт для вернувшихся откочевщиков, который не работал и не выдавал пищу, и в нем умирало 300 человек. При этом в районе имелось 1108 центнеров невыданной продовольственной помощи[224]. Этого фонда было бы достаточно, чтобы прокормить эти триста человек в течение двух лет. Это только отдельный пример, а так уже к началу 1933 года в Казкрайкоме накопились пухлые папки с отчетами и докладами, из которых следовало, что требуется немедленная и решительная чистка всего районного советского и партийного аппарата.

Документы также свидетельствуют, что руководство Казкрайкома стало жестко и неуклонно требовать от районов сдачи отчетности. На наведение порядка в системе хозяйственной отчетности было потрачено довольного много времени, но уже в конце 1934 года ситуация выправилась, и центральное руководство КАССР в начале 1935 года получило полный комплект необходимой статистической информации о хозяйственном положении по всему Казахстану.

Вот это одновременное уничтожение еще оставшегося байства и чистка всех его агентов в советских и партийных органах были своего рода тихим завоеванием Казахстана и реальным установлением в нем советской власти, во всех без исключения местах. Это была секретная операция, деталей которой мы не знаем и теперь, спустя почти век после произошедших событий. По общему итогу совершенно очевидно, что тихое завоевание Казахстана увенчалось успехом. С этого времени началось не быстрое, но уверенное возрождение сельского хозяйства в Казахстане, и больше не случалось ничего подобного тому, что произошло в 1930–1933 годах.

Глава восьмая. Откуда берутся миллионы?

Теперь, наконец, рассмотрим вопрос о миллионах жертв голода в Казахстане, на которые «голодоморщики» делают особый акцент в стремлении к большей слезоточивости своей пропаганды. Цифры эти, конечно, фальшивые, но доказать это непросто. Думаю, что делалось немало попыток пересмотреть выдвинутые цифры жертв или их оспорить. Но это не получалось, и оппоненты отступались от своей цели. Скажу сразу, что и мне далеко не сразу удалось сообразить, на чем основана в действительности манипуляция с цифрами, приводящая к миллионам жертв «геноцида». Манипуляция довольно замысловатая, настоящий фокус, в котором важную роль играет эмоциональная составляющая.

К разоблачению этой манипуляции я пришел довольно сложным путем, с использованием некоторых косвенных данных, таких как статистика народного образования, данные Наркомата финансов СССР по сбору единого сельхозналога, которые отражали экономическую деятельностью и подсчитывали сумму сельхозналога, количество хозяйств и количество едоков в них. К примеру, если в 1931 году было учтено от 898,2 тысячи до 1054,5 тысячи хозяйств, в 1934 году — 569,7 тысячи хозяйств, то уже в 1936 году хозяйств снова стало 840,4 тысячи. Если бы голод действительно выкосил два миллиона человек и более, как утверждают апологеты «казгеноцида», то было бы невозможно столь быстрое восстановление численности хозяйств. Против масштабной смертности свидетельствовала статистика народного образования. Если в 1931/32 учебном году в КАССР было 568,8 тысячи учеников начальной школы, в том числе 241,7 тысячи казахов, и в 1933/34 учебном году их число сократилось до 504,8 тысячи человек, в том числе 207,4 тысячи казахов, то уже в 1934/35 учебном году численность учеников начальной школы скакнула сразу до 570,2 тысячи человек, в том числе 251,4 тысячи казахов[225]. Если бы голод выкосил половину казахского населения, как вещают пропагандисты мифа о «казгеноциде», то численность казахских детей в начальной школе упала бы примерно до 120 тысяч человек и потом не вернулась бы к своим первоначальным показателям. Но статистика показывает нечто противоположное: после голода в школы пошло казахских детей больше, чем до него, что непреложно доказывает отсутствие убыли казахского населения в тех масштабах, о которых говорится в мифе о «казгеноциде». Наконец, перепись населения 1939 года вовсе не показывает столь катастрофической убыли населения, как это сейчас пытаются доказывать.