Казанское губернаторство первой половины XIX века. Бремя власти

Борьба с произволом местной администрации при помощи произвола наделенных чрезвычайными полномочиями ревизоров вскоре доказала свою несостоятельность. Наблюдавший в январе 1828 г. результаты ревизии Пензенской губернии флигельадъютантом Голицыным П. Н. Вяземский прозорливо записал: «Он всех привел в трепет и тем более нравился обществу, что, сказывают, осадил губернатора, которого не любят. Приезжает он к Васильеву, советнику, известному знанием в делах и взяткобрательством. Увещевает его: как не стыдно ему… Тот уверяет в своей чистоте. — „Как же вчера взяли вы с того-то триста рублей?“ Васильев, пораженный всеведением архангела с мечом и пламенем, клянется на образе, что вперед брать не будет. Принесут ли пользу эти архангелы, носящиеся по велению владыки из конца в конец земли? Невероятно. Как буря, они подымут с земли сор и пыль, но сор и пыль после них опять сядут. Буря не чистит земли, а только волнует. Могут ли Голицыны и все эти флигель-архангелы способствовать к благодетельному преобразованию? Непосредственнейшее и неминуемое действие их явления должно быть ослабление повиновения и доверенности управляемых к правящим. На что же генерал-губернаторы, губернаторы, предводители, прокуроры, если нельзя на них положиться? На что Сенат Правительствующий блюстительный, если не ему поверять надзор за исполнением законов? Скорее же из Сената отделять ежегодно ревизоров по всем губерниям. Должно употреблять орудия, посвященные на каждое дело, а не прибегать к перочинным ножичкам потому только, что они ближе и под рукою»[441].

Вяземский точно ставит диагноз порочной практике передачи государственных функций отдельным личностям и спорадическим попыткам решать проблемы местного управления. К такому же выводу приходит декабрист Владимир Штейнгель в письме (из Петропавловской крепости) к императору Николаю I: «…посылаемые сенаторы производили исследования, тысячами бедных чиновников отдавали под суд, определяли новых, а те принимались за то же, только смелее, ибо обыкновенно на места поступали с протекцией. Сколько и теперь есть губернаторов, состоящих под бесконечным судом…»[442]

Как известно, коммуникативное пространство власти неоднородно. Оно состоит из явных и скрытых ситуативных политических практик. «Казанский опыт» привел к установлению генерал-губернаторской формы правления в поволжских губерниях. Использование центральной властью проявлений региональных особенностей на этапе выработки стратегии реформ местного управления наглядно прослеживается в развитии казанских событий начала 1820-х гг. Обозначившийся к концу царствования Александра I поворот в сторону усиления вертикали исполнительной власти следует искать в практиках губернского властвования первой четверти XIX в. Когда контроль над провинциями оставался прерогативой Сената, а исполнительная власть сосредоточивалась в Комитете министров, когда многочисленные сенаторские ревизии, априорно спускаемые в виде наказаний, вместо преобразующих целей достигали обратных результатов, вот тогда и был возрожден институт наместников, но его существование не вписывалось в систему министерского управления. Выход виделся в дальнейшей централизации власти.

Отставка Петра Андреевича Нилова, о котором уже неоднократно упоминалось, произошла по решению Комитета министров, без участия Сената. Процедура его отрешения предоставляет возмож ность проследить централизацию в вертикали исполнительной власти. По мнению С. К. Гогеля, в последний период правления Александра I положение Сената «вообще и специально в области управления» стремительно менялось, фактическая же власть министров непомерно возросла[443]. Отныне разбор дел по увольнениям губернаторов переходил из Сената в Комитет министров с сохранением традиции опубликования сенатских указов. Делопроизводственные материалы по увольнению гражданского губернатора Нилова — наглядный тому пример. Из них явствует, что затянувшийся конфликт с представителями местного дворянства явился причиной недовольства его управлением. А вот поводом отставки послужили не сложившиеся отношения казанского губернатора с вновь назначенным генерал-губернатором.