Каждые сто лет. Роман с дневником

Вот уже десять дней они жили в Этуа, и это была размеренная приятная жизнь, ничем не напоминавшая работу. Утром Влада любила поспать, и Ксана вскоре стала вставать как можно раньше, чтобы успеть сделать то, что будет недоступно в течение дня: хозяйка, как младенец, забирала всё время без остатка. Неделю назад в шесть часов утра Ксана отправила запрос в Исторический музей Лозанны – представилась правнучкой Ксении Лёвшиной, которая провела в Швейцарии сколько-то времени в конце позапрошлого века. Заодно она попросила найти сведения о семье Лакомб, проживавшей на улице des Fleurettes. Вчера пришёл ответ, что нужные документы будут доступны через десять дней, мадам Лесовую приглашают прийти в городской архив к одиннадцати утра.

Ксана ещё не решила, как будет отпрашиваться у Влады. Та справедливо считала, что вся жизнь здесь – один сплошной выходной, и с этим трудно было поспорить. Много вкусной еды, мягкая постель, одежда, выстиранная и выглаженная заботливой Даникой. Ежедневные поездки на пляж и через день – в спа, от посещения которого отвертеться всё-таки не удалось (счета, которые Владе выписывали за «процедурки», повергали Ксану в ужас – каждый раз, обмякая в руках косметолога или массажиста, она думала: лучше бы дали деньгами). Не удалось отвертеться и от старых нарядов Влады: все они были дорогими, красивыми, и ни один из них Ксане не подходил. Точнее, по размеру наряды были впору, но не шли ей отчаянно. Может, удастся продать на «Авито»?

За эти десять дней Ксана не потратила ни единого сантима, зато терпение и нервные клетки уходили килограммами. Уроки уроками, но всё остальное время ей приходилось бездельничать, получая за это деньги, – со стороны соблазнительно, но для человека, привыкшего помногу работать каждый день без перерывов и выходных, такой образ жизни – мучение. В силу привычки Ксана относилась к Владе как к пациентке, в лучшем случае – как к старательной, но бестолковой ученице, но пациентка-то считала её подругой! Без конца обсуждала не состоявшиеся операции. Рассказывала о муже такие подробности, без которых Ксана замечательно обошлась бы. Жаловалась на подружек-завистниц.

Ксана так уставала к вечеру от этого словесного насилия, что начала спать больше прежнего, обычных шести часов ей не хватало, теперь требовалось восемь. А утром она вскакивала по будильнику и буквально урывками жила своей собственной жизнью. Искала в интернете фотографии Лозанны 1899 года. Звонила домой. Отвечала на предложения – пришёл хороший вариант на декабрь, она сразу же согласилась. Наташа не звонила и не писала, делала вид, что никакой такой Ксаны вообще не существует. Зато проявилась Дуся, благодарная и счастливая. Предлагала на следующей неделе встретиться в городе и пообедать. Ксана не решилась сказать Дусе, что она теперь «раб лампы» и что лампа вряд ли отпустит её в Лозанну даже на пару часов. Попыталась отговориться какими-то общими словами, но Дуся поняла её неправильно:

– Я приглашаю! Мне хочется тебя как-то отблагодарить.

Ксана обещала перезвонить в ближайшие дни. Глянув на часы – по меркам Влады было раннее утро, полвосьмого, – она вышла из своей комнаты и тихо спустилась по лестнице. Даника пекла блинчики на крохотной, почти игрушечной сковородке.

– Я до озера, – сказала Ксана.

Даника улыбнулась – почти на все слова её ответом была сияющая улыбка. Дала с собой сэндвич в пакете и бутылочку сока. Эти поездки на озеро были тайной Ксаны и Даники, солидарностью двух служанок.

Ксана прошла через двор, стараясь не шуршать гравием, вывела из стойла в гараже «свой» велосипед, сложила в корзинку завтрак и помчалась к озеру. «Не надо изобретать велосипед», – говорил папа в тех случаях, когда дети мудрили с очевидным решением. «А я на пятом десятке его всё-таки изобрела», – улыбалась Ксана, слетая с горы лихо, не хуже Влады. На пути к озеру она видела только дорогу, зато на обратном, в горку, поневоле замечала всё, мимо чего пронеслась во весь опор час назад. Подсолнуховое поле, где каждый цветок смотрит тебе в лицо так, будто ждёт ответа. Упавший столбик ограждения. Герань над каменным фонтаном.

На пляже с утра пусто. Ксана достала из корзинки сэндвич и апельсиновый сок, чтобы позавтракать вместе с чайками, которых кто-то из клиентов в шутку называл «чакрами». А может, и не в шутку. Как раз в этот момент позвонила мама.

– Не волнуйся, у нас всё хорошо! – Традиционное мамино «здравствуйте» Ксана одобряла. Выдохнула, разжала внутренние кулаки, в которые душа сжималась за секунду. – Тут Людмила звонила. Слава на днях едет в твои края на литературную ярмарку. Спрашивает, может, послать что?

Ксана вначале рассердилась: зачем ей встречаться с полузабытой подругой юности, которая к тому же стала известным переводчиком? Чтобы ещё раз осознать своё место? У Ксаны всё есть, а чего нет, того и не нужно. А потом её осенило. Дневники! Пусть Славка привезёт несколько Ксеничкиных дневников и её, Ксанины.

Маме идея понравилась:

– Может, всё-таки книгу напишешь?

Ксана вместо ответа спросила:

– Андрюша не хочет со мной поговорить?