Каждый выбирает для себя

— Я не устаю тебе удивляться, — покачал головой Баюн, подтягивая к себе чашу со сливками и щедро плеснув туда валерьянки. — Это же надо! Сообразить про живую воду. Я мог бы надеяться, что ты додумаешься подслушать речи лебедя и услышишь от него секрет… Но, сообразить самой!

— А что мы теперь это ему спустим? — нахмурил брови Ратко. Ему страшно хотелось поговорить с Катериной, и он отчаянно позавидовал мальчишками, которые на правах друзей пошли в её комнату и даже сумели её оттуда вытащить. — И он так и будет в озере бултыхаться, а мы его даже не ловим?!

— Нет, конечно, как такое спустить? Поэтому мы сидим в Дубе и никуда не выходим, — ухмыльнулся Кот. — Ждем. Зачем ловить гадость, если эта гадость сама явится?

— Сюда? — Катерина испугалась.

— Сюда, разумеется. Ему же надо узнать, получилось у него или нет? Никого из нас не видно. Никто не вышел. Окна снаружи не увидать. Сейчас вот он Гуслика послал, посмотреть, нет ли Катюши?

— Гуслик ему помогает? — растерялась девочка.

— Гуслик просто лебедь. Не очень умный, но добрый. Которому нравиться чувствовать себя лебедем сильным. Хоть перед кем-то. Задохлик его просто обманул.

— Мы с Гусликом очень похожи, оказывается. — Катерина вытерла глаза.

— Всё, не начинай опять, — велел Волк, утешая, тронул носом её руку и хмуро глянул на Баюна. — Ну, явится он сюда, и что? Я могу тогда выйти? Хоть на минуту?

— Нет, ни в к коем случае! — весело затряс головой Кот. — Как же ты выйдешь, если ты пыль?

— Кот! Дай мне его убить! — Бурый навис над столом.

— Ни какого в тебе понимания! Ощущения игры! — посетовал Баюн. — Никакого терпения, наконец! Нет, не дам, и не проси! Он мне пока нужен живым. И тебе тоже. Так что терпи! Я же терпел, когда ты обозвал мой соус… Даже не буду повторять как!

За столом рассмеялись все. К счастью, Дуб не пропускал звуки, поэтому, прилетевший к нему мелкий и облезлый лебедь, обошел вокруг огромного дерева, не уловив никаких признаков жизни. Лебедь переваливался с ноги на ногу, обходя Дуб, с трудом перебираясь через толстенные дубовые корни, вслушивался и вглядывался, но не мог уловить ничего! Ни поганый Кот Баюн, ни шелудивый Волк, ни травяной мешок Сивка не показывались! Не было и этой курицы драной, Жар-Птицы! И уж конечно не было мерзких мальчишек, каждый из которых был выше его даже в его прошлом нормальном виде. Жалел лебедь только о Катерине! С каким бы наслаждением он бы заполучил бы эту девчонку! Какие бы казни ей придумал! А она так легко умерла! Успела увидеть только алую вспышку и всё! Это было несправедливо!

— Ну, нельзя же получить всё! — утешил сам себя облезлый лебедь, а вернувшись на озеро, достал из тайного местечка наполненную кружку с крышкой, с трудом прихватил её за ручку клювом и, взмахнув крыльями, полетел мстить братцу!

— Что и требовалось доказать! Полетел братика лебедем делать. А не проверил, как вода из кружки выливается? Или не выливается. А она без слов нужных в кружке и будет! Ты ему, Катюша про слова не говорила? Кружка дай скорей напиться тем, что в тебе хранится? — Баюн с любопытством рассматривал врага в зеркальце.

— Нет, не говорила, предполагалось, что кружку он мне отдаст. Он же якобы боится, что братец узнает, кто он сейчас. — Катерина даже не предполагала, что даже просто смотреть на лебедя её будет так страшно. Пробирала дрожь даже при взгляде на него. Столько злобы! С такой концентрацией жестокости, коварства и лжи Кате сталкиваться ещё не приходилось, а она-то беспечно с ним болтала, даже посмеивалась про себя о бедняге Задохлике!

— Ну, это-то как раз чистая правда. Он действительно смертельно боится, что Черномор поймет, куда он делся. Черномор по характеру точно такой же. Просто, более изыскан в своих интересах, — задумчиво проговорил Баюн.

— И что же будет, когда вода из кружки не выльется? — Бурый с ненавистью покосился на лебедя, отраженного в зеркальце.

— А вот мы и полюбуемся. — Баюн аккуратнейшим образом сложил передние лапки перед зеркальцем, а потом придвинул поближе блюдо жаренной печенки и приготовился ждать.

— Это ты на мерзость любуешься! А я хочу уточнить, можем ли мы, наконец, из Дуба выходить, раз лебедь-убийца полетел с визитом к брату? — Волк покосился на дверь Дуба.

— А почему нет? Можем, но недалеко. Волк, а Волк. Ты меня слышишь? Не далеко, это не за лебедем и шею ему свернуть!

— А кто мне помешает, если я так хочу? — Бурый даже оборачиваться не стал, стремясь скорее уйти из Дуба, он был уже за порогом, но Баюн быстро перескочил на окно, и распахнув его, замурлыкал, насмешливо тряся усами. Волк грянулся на землю в прыжке. И почему-то не поднялся.

Катерина кинулась к названному брату, но тот безмятежно спал. Девочка глянула на Баюна, ухмыляющегося в окне. — Он тебя сожрет! — убежденно сказала она Коту.

— Нет, если, когда проснется, увидит, что мой метод лучше. — Баюн осмотрел подушечку на правой лапе, вздохнул, и немного её полизал. — Не переживай. Я опасался, что он всё равно меня не послушает, и собирался его придержать. Жаруся, забери, пожалуйста, нашего нетерпеливого друга в Дуб!