Казнь королевы Анны

Если в числе людей, попавших в плен, окажутся женщины, я обязуюсь взять их под мое покровительство и не дерзну сказать им ни единого резкого или вольного слова.

Если мне поручат или я предприму по доброй воле какое-нибудь важное и полезное дело, то я буду следить с неусыпным вниманием за его исполнением и достигну желаемого результата, если только не буду отозван для защиты отечества.

Если я дам обет совершить трудный и блестящий подвиг, то клянусь, что меня не устрашат ни трудности, ни борьба, ни опасности.

Я клянусь держать данное мною слово; если меня возьмут в плен, а потом разрешат вернуться на родину с условием заплатить выкуп, я обязуюсь выполнить договор; если я не сделаю этого, то вернусь в неволю, а если я не сделаю того, что обещал, то признаю за всяким право назвать меня лжецом, недостойным благородного звания рыцаря.

Окончив странствия по чужбине, я клянусь вернуться к моему государю и дать ему подробнейший отчет о путешествии, если даже какие-то события выставляют меня в неприглядном свете. Если же я прибегну к обману и скрытничеству, то буду недостоин звания дворянина и рыцаря».

После этих слов к Уотстону подошел пожилой рыцарь и вручил ему щит, на котором был выгравирован его фамильный герб.

– Даю вам этот щит, – произнес он торжественно, – для того, чтобы он ограждал вашу грудь от вражеских ударов, так как ваша особа дорога королю, нашему повелителю, и вашему отечеству! На щите этом выгравирован герб Уотстонов, для того чтобы вы вспоминали почаще о заслугах и подвигах ваших дорогих предков; старайтесь быть достойным потомком этих мужественных и великих людей и увеличить, если возможно, славу, приобретенную ими на поле брани. Докажите, что род ваш подобен тем водам, которые идут от истока, разрастаясь все более, и образуют быстрый и шумный поток.

После этого другой рыцарь подал Уотстону шлем. Молодой человек надел его немедленно, как бы желая показать, что для рыцаря шлем дороже короны.

Церемониал закончился, духовенство пропело хвалебный гимн Создателю, и толпа начала выходить из собора.

Уотстона ожидал невдалеке от паперти лихой чудесный конь. Он был покрыт богатым пунцовым чепраком с подкладкой из белого блестящего атласа, чепрак был заткан фамильными гербами благородного рода, от которого происходил Уотстон, и гербы эти, расшитые золотом и шелками, ослепительно блестели под ярким солнцем. Лошадь ржала и била копытами о землю, но осанистый рыцарь, поседевший в сражениях, держал ее за поводья и заставлял подчиняться своей изумительной силе.

Рыцари тем временем вышли уже на паперть. Впереди всех шли старый герцог Норфолк и молодой Уотстон.

Когда они медленно спустились по ступеням широкого крыльца, старый рыцарь, державший прекрасного коня, подвел его к Уотстону; молодой человек, несмотря на всю тяжесть своего вооружения, не прикоснулся к стремени и вскочил в седло с удивительной ловкостью. Все глядели на молодого, стройного и красивого всадника и его длинногривого и гордого коня. В воздухе раздались восторженные крики:

– Бог да благословит путь ваш, рыцарь! – гремели тысячи голосов.

– Да ниспошлет Он вам силу одолеть врагов нашей отчизны!

– Да сохранит Он вас посреди жарких сражений!

Артур Уотстон был тронут до глубины души: слезы сверкнули в его синих глазах.

Все рыцари проворно вскочили на коней, толпа заволновалась, и все двинулись к площади, где должен был вскоре начаться ожидаемый с нетерпением турнир.

Глава XXII Турнир

Время близилось к полудню; солнце ярко светило; на прекрасной обширной Гринвичской равнине пестрели тысячи изящных павильонов: одни изображали походные палатки, другие – причудливые китайские беседки с легкими колокольчиками, звеневшими при каждом дуновении ветра, и с дорогими вазами, наполненными свежими и яркими цветами.

Между ними виднелись искусственные гроты, обложенные мхом; фонтаны самых разных конструкций распространяли в воздухе свежесть и аромат душистых вод.

Из тени деревьев, увешанных плодами, выглядывали хорошенькие сельские домики, далее возвышались языческие храмы с золочеными кровлями, виднелись редкие тропические кустарники, крытые аллеи вели в громадный зал, уставленный столами, где должен был начаться после окончания турнира пышный и шумный пир.

Кроме иллюминации и прекрасного фейерверка для пирующих были приготовлены разные сюрпризы и забавы.