Казнь короля Карла I. Жертва Великого мятежа: суд над монархом и его смерть. 1647–1649

Дворец Уайтхолл тянулся почти на 200 ярдов вглубь от его садов и фасада, выходившего на реку. Древняя транспортная магистраль, Кинг-стрит, которая соединяла Вестминстер с Чаринг-Кросс, была старше дворца, и не делались никакие попытки закрыть или направить в другую сторону эту общественную дорогу. Она проходила прямо через дворцовую территорию. При Генрихе VIII были построены ворота Гольбейна над улицей, чтобы создать коридор, соединяющий жилую часть дворца на берегу реки с Тилт-Ярдом (ареной для турниров), Кокпитом и другими дополнительными галереями и пристройками со стороны Сент-Джеймсского парка. Новый Банкетинг-Хаус с каменным фасадом в классическом итальянском стиле стоял под прямым углом к изящным воротам Гольбейна из красного и черного кирпича с башенками. Напротив Банкетинг-Хауса на дальней стороне Кинг-стрит тянулась глухая стена Тилт-Ярда. Здесь улица была широкой – около 120 футов, но каждое здание, которое примыкало к ней, было частью армейского Генштаба. К тому же во время войны несколько окон Банкетного зала были заложены кирпичами, а батарея пушек установлена на возвышении в углу между воротами Гольбейна и Банкетинг-Хаусом. Лучше охраняемую часть общественной улицы нельзя было найти.

Пока плотники делали необходимые приготовления, судьи собрались еще раз в Расписной палате. Пришли только 48 человек. Согласно записям секретаря Джона Фелпса, они договорились о месте казни короля и распорядились, чтобы соответствующим образом было составлено распоряжение о приведении приговора в исполнение. Это было быстро сделано, и документ принесен на подпись.

Так гласил протокол в той форме, в которой Фелпс в итоге удостоверил его подлинность на огромном свитке пергамента и который был передан в Канцелярское отделение Высокого суда правосудия в декабре 1650 г. на вечное хранение. Но в своей версии он явно рассказывал не все, так как распоряжение о приведении приговора королю в исполнение было, безусловно, составлено и, возможно, частично подписано до заседания 29 января.

Документ, который был разложен для подписания в тот день, был испорчен подчистками, как бы отражавшими сомнения какого-то некомпетентного клерка. Дата 29 января была, очевидно, изменена. Фраза «по состоянию на субботу последний был приговорен» была втиснута поверх другой подчистки, а слово «был» добавлено сверху строки. Далее дата казни «тридцатое» была растянута широко поверх подчистки.

Из всего этого могло показаться, что распоряжение о приведении смертного приговора в исполнение было составлено заранее, вероятно, в предыдущую пятницу 26 января, когда в первый раз предполагалось зачитать приговор. Дата приговора тогда значилась бы «в пятницу», а не «в субботу», а дата казни должна была стоять «27-го», а не «30-го». Единственным объяснением подчистки и изменения этих дат вместо составления нового ордера на приведение приговора в исполнение было содержание именно в том ордере нечто ценного, что было бы утрачено, если бы он был уничтожен. Что такое это могло быть, если не подписи судей? Поэтому некоторые из них были поставлены еще 26 или 27 января. После протеста Джона Даунса и других неприятных инцидентов в день оглашения приговора Карлу существовала возможность, что некоторые, кто уже подписал его, могли уже не захотеть повторно ставить свои подписи под новым документом.

Вероятно (если не совершенно бесспорно), Кромвель с Айртоном, Мартеном и другими, кто был полон решимости, собирал эти подписи еще с предыдущей пятницы или субботы, и что документ, который был положен на стол Расписной палаты 29 января, был уже, по крайней мере, наполовину подписан. Протокол Джона Фелпса был предназначен для того, чтобы указать: судьи подписали приговор в Расписной палате именно в тот день, а не другой. Но он не подделал перекличку, и 15 из 59 судей, подписавших приговор, не фигурируют как присутствовавшие на заседании 29 января.

Несколько отрывочные и путаные данные о том, как был подписан приговор, появились одиннадцатью годами позже, когда живые на тот момент из 59 судей оказались под следствием по делу об убийстве короля. Именно тогда появились рассказы о неподобающем, деспотическом поведении Кромвеля: как он тащил Ричарда Инголдсби к столу, держал его непослушную руку и заставил его написать свое имя. (Инголдсби оказывал помощь при Реставрации, и правительству в 1660 г. было выгодно верить этой неправдоподобной истории, несмотря на плавную подпись на приговоре, которая явно ей противоречила.) Другой свидетель видел, как Кромвель обмакнул свое перо в чернила и нацарапал им отметину на щеке Генри Мартена, а Мартен, после того как поставил свою подпись, поставил ее Кромвелю.

Страх перед Кромвелем явно был одной из причин, почему некоторые судьи подписали приговор. Несколько членов суда, выступая в свою защиту, в 1660 г. настаивали, что они храбро сопротивлялись ему, а один из них описал, как он держался подальше от Вестминстера, когда подписывали приговор, что было единственным надежным способом избежать его безжалостного давления.