Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология

Сюжет нашей истории не только необычен, но и драматичен. Под пером романиста он мог бы превратиться в захватывающее произведение. Тем не менее и для историка драматический казус или неожиданное, необычное событие прошлого весьма привлекательны тем, что они порождают вокруг себя взрыв человеческих эмоций, которые в других случаях редко находят отражение в источниках. И тут появляется возможность отчасти проникнуть в сферу мыслей и чувств людей из далекого прошлого, тут, выражаясь словами Марка Блока, «человечиной пахнет».

Итак, сразу введем читателя в курс дела и кратко наметим канву событий, о которых пойдет речь. Ведущий дипломат и будущий канцлер Российского государства думный дворянин Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин529 в конце 1659 — начале 1660 г., находясь в недавно завоеванной русскими Лифляндии, вел напряженную подготовку к заключению вечного мира со Швецией. Первый шаг был уже сделан — 20 декабря 1658 г. русские послы заключили со шведами трехлетнее перемирие в деревне Валиесар. Это перемирие позволило России усилить военные действия против Речи Посполитой в борьбе за Украину. Ордин-Нащокин ожидал приезда из Москвы своего сына Воина, который был им послан с поручениями к царю Алексею Михайловичу. Однако в феврале вместо ожидаемого сына пришло известие о том, что Воин покинул отечество и направился к польскому королю, находившемуся в то время в Гданьске (Данциге). Афанасий Лаврентьевич тут же написал царю о своей немедленной отставке, но получил ответ с отказом.

Подробнее обо всем этом и о том, как развивались события дальше, чем они были вызваны, какую реакцию получили у современников, мы и расскажем ниже.

Безусловно, читатель хочет иметь определенное представление об эпохе, в которую развернулись описываемые нами события. Однако очевидно, что «втиснуть» в наш сюжет очерк о времени правления царя Алексея Михайловича не представляется возможным. И все же мы делаем такую попытку, прибегнув к сжатому рассказу летописца, так описавшего интересующий нас период: «В лето 7153 года, а от Рождества Христова 1645, Алексей Михайлович, взошед на царство, во-первых, отбил посланными войсками турков и татар, нападавших на украйны, утишил начавшийся бунт новгородской, отложившихся пскович принудил военною силою к сдаче и послушанию, казнив завотчиков; сочинил Уложение. Сам ходил с войском под Смоленск; воевал по всей Польше; также ходил в Лифляндию, даже до Риги. Между тем Никон сошел с патриаршества и ради учиненного государю многого беспокойства призванными вселенскими патриархами лишен своего чина. В те же времена донской казак Стенка Разин разбойничал на Волге и по Каспийскому морю, взял Астрахань и другие низовские города, учинил многа убивства и разорения. Наконец, пойман на Дону и в Москве четвертован. Сей злодей много препятствовал государю в строении флота на Каспийском море, сжег первопостроенный в Астрахани корабль, называемый „Орел". Был государь на престоле 31 год, а всех лет его было 47»530.

В нашей истории три главных действующих лица, характеры и судьбы которых нашли яркое проявление в произошедшем казусе и дали ему соответствующее развитие. Без характеристики их личностей ситуация останется лишь простой фабулой, не имеющей внутреннего содержания. И тут обстоятельства нам благоприятствуют: царь Алексей Михайлович Романов и «посольских дел оберегатель» Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин оставили после себя богатое эпистолярное наследство, они оба были, пожалуй, самыми «пишущими» людьми своего времени, времени, в котором свидетельства личного и особенно эмоционального характера чрезвычайно редки. Хорошо известна и их государственная деятельность. Эти обстоятельства позволяют составить весьма объемное представление об их личностях. Гораздо труднее представить себе личность третьего и главного героя нашего сюжета — Воина Афанасьевича Нащокина, который оставил по себе мало свидетельств.

О царе Алексее Михайловиче, как и об Афанасии Лаврентьевиче Ордине-Нащокине, написано немало, и, что вполне естественно, им даны противоречивые оценки и характеристики, которые, впрочем, объединены неизменной симпатией к ним историков.