Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология

Его представления о праве каждого человека на частную жизнь, которая должна быть неприкосновенной от всякого вмешательства государства, общества или сильных мира сего, наиболее рельефно вырисовываются в связи с известием 13 апреля 1861 г. о смерти генерала А. П. Ермолова. Эта новость вызвала в памяти Медведева не какие-нибудь воспоминания о боевых подвигах прославленного генерала, но неприятности, доставленные им И. А. Новикову — соседу в Сокольниках, где Ермолов жил на даче. Новиков, дабы избежать придирок от полиции, часто немотивированно разгонявшей хороводы, запретил их своим фабричным рабочим. Однако генерал желал, чтобы хоровое пение под его окнами продолжалось. Свою просьбу он счел уместным передать через полицию. В результате обеспокоенному фабриканту было велено без объяснения повода явиться к полицмейстеру Сычинскому, который и изложил пожелание Ермолова.

Эта банальная история стала для автора дневника предметом серьезных размышлений, отражающих глубокое недовольство рядовых горожан полицейским произволом и своей сословной неполноправностью: «И у нас все так делается официально, каждая ласка вельможи, без полиции нельзя. Такая процедура по полиции, и такое беспокойство час[т]ному лицу очень обыкновенна по прихоти сильного. Не простея ли и приятния было бы пригласить Новикова как соседа самому Ермолову и сказать два слова, как час [т] ному человеку и соседу… А наш брат час[т]ной человек знает и строго помнит чинопочитание… О люди, когда вы будете братья хотя по час [т] ной жизни?»745

В этих размышлениях, отражающих массовые настроения средних слоев горожан, следует отметить не только отчетливое выделение Медведевым сферы частной жизни, но и подчеркнутое именование горожанина не «обывателем», как любили называть его чиновники, но «частным человеком», который имеет не меньшее право на неприкосновенность его личных прав и свобод, чем вельможа. Все это свидетельствует, что частная жизнь «маленького человека» для Медведева является несомненной жизненной ценностью. Купец 3-й гильдии, родившийся в крестьянской семье, он идентифицирует себя с «черным народом» или «простолюдинами»746. Следует отметить, что автор дневников в мире, где положение человека жестко определяется комбинацией двух составляющих: сословного статуса и богатства, остро ощущает свою социальную приниженность. Он с горечью вопрошает: «…но что же делать нам, мелочам (курсив наш. — А. К.\ когда наш голос теряется как в пустыни [?]». По случаю приглашения от А. 3. Морозова на вечер в дневнике появляется запись: «Не нужно бы ехать, но ведь зовет Богач, как не быть…»747

Однако описание его социального статуса, имущественного положения, образовательного уровня, политических настроений и даже присущей ему ментальности не позволяет нам приблизиться к пониманию причин возникновения девиантного поведения в сексуальной сфере и его собственной рефлексии по поводу различных девиаций. Необходимо указать некоторые черты характера, которые могли тому способствовать. П. В. Медведев — человек эмоциональный, импульсивный, впечатлительный, натура мечтательная, поэтическая, тонко чувствующая. В нем уживались раздражительность и слабовольность рядом с отходчивостью, отзывчивостью и добротой. Он больше пассивный созерцатель, склонный к рефлексии, чем энергичный предприниматель. К этому следует добавить и крайне важное для понимания страстей Медведева обстоятельство — его глубокую религиозность. Именно она привносила трагические ноты в драму его жизни.

П. В. Медведев женился в зрелом возрасте — ему было уже тридцать лет — на дочери состоятельного московского купца П. И. Ланина. Брак этот ни по каким меркам нельзя признать удачным: любви между супругами, как и согласия, не было с первого же дня совместной жизни, о чем постоянно заявлял мемуарист, «не дал Бог» и детей. Отсутствие детей причиняло постоянную боль мужу. О страданиях жены он умалчивает, но надо думать, что, выросшая в многодетной семье, она не меньше переживала бесплодность своего брака. Уже летом 1854 г., спустя три года после свадьбы, он будет называть свой выбор спутницы жизни «безумной женитьбой». В апреле следующего года очередной семейный конфликт с женой вызовет у него саркастический упрек в адрес ее родителей: «Наградили меня, спасибо им: ее отец, кажется, такой злодей до меня. Хуже всякого злого татарина»748.