Кельты. Мифология, сформировавшая наше сознание

Джонатан Ричардсон Старший, «Портрет Александра Поупа» (1738). Yale Center for British Art, Paul Mellon Collection, New Haven

Этот набросок не дает уверенности, что произведение, будь оно написано, обрело бы желаемый статус. Эней в поэме Вергилия представлен довольно плоским героем, а Брут у Поупа задумывался малопривлекательным образчиком совершенной добродетели и рациональности героя, несущего цивилизацию. Открывающая сцена должна была показать троянцев у Гибралтарского пролива (эпические поэмы традиционно начинаются с середины истории, а предшествующие события раскрываются через воспоминания героев). Странствия Брута привели его на Тенериф, пышный остров неги и лени, и кое-кто из троянцев захотел остаться там навсегда.

Одна из главных проблем, с которой сталкивались авторы, пожелавшие написать эпическую поэму, — это вопрос религиозных убеждений. Почти во всех древних эпосах участвовали языческие боги Греции и Рима, что для христианского поэта было неприемлемым. Однако придумать выход из ситуации оказалось непросто. «Потерянный рай» Мильтона представлял собой религиозный эпос, в котором все персонажи, кроме Бога, Мессии (так Мильтон называл Христа до Воплощения), Адама и Евы, были ангелами, что не помогало решить задачу. Поуп хотел создать нечто среднее между работами Вергилия и Мильтона. В его поэме часть сцен происходила бы на небесах, где Троянский ангел с серебряными крыльями умолял бы Бога поддержать троянцев. Поуп планировал, что явление ангела будет ярким и запоминающимся. По его задумке, после кораблекрушения вблизи Шотландии Брута и его товарища Оронта вынесло на берег недалеко от мыса Джон-О’Гроатс. Но стоило Бруту выбраться на сушу, как начиналось извержение вулкана. Оронт бежал в ужасе, но Брут не сдвинулся с места, когда к нему с ревом устремились потоки раскаленной лавы. И затем, внезапно, вмешался Троянский ангел и двумя взмахами крыльев погасил ужасное пламя. Поуп продумал план, но написал лишь восемь строк поэмы, и то лишь в последний год жизни. Они должны были стать началом его эпической истории:

Упорного вождя, что смог прибыть
На брег Британии и милостью богов
Ее сынам принес Оружье, Честь и Муз,
И время древнее, о Памяти Дитя,
Воспой! Хвалой Британии горя,
Вдали от суеты и строк пустых,
Взнесясь к нетленным лаврам на горе,
Своей страны поэт, пою ей песнь.

Скучный материал для блестящего поэта, стандартный белый стих в стиле Мильтона. Похоже, замысел утонул в волнах усталости и скуки и в итоге оказался заброшен. Конечно, можно лишь предполагать, какие причины помешали его осуществлению. Не исключено, что у Поупа просто не хватило физических сил для столь масштабного произведения. Но трудно избавиться от ощущения, что сюжет и образы были вторичными и даже третичными, ведь даже у Гальфрида рассказ о Бруте лишен оригинальных ярких черт. Но хуже всего, что во времена Поупа никто в Англии не верил в правдивость этой истории, так что проект изначально был мертвым.

Я включил историю Брута в книгу о кельтской мифологии, потому что эта легенда долгое время была важна для одного из кельтских народов и помогала ему воспринимать себя частью мировой истории. Но это еще и единственный, на мой взгляд, «мертвый» миф в книге. Он завершил свой жизненный цикл и существует теперь скорее как курьезная история, которую не получится переосмыслить или примерить к реалиям XXI века. Перед нами встает непростой вопрос: в какой момент вымысел становится подделкой? Ведь, в конце концов, все мифы и легенды рассказывают неправду в том смысле, что происходящее в них нельзя воспринимать буквально. Однако легенда о Бруте показывает, что миф может быть неправдивым в плохом смысле слова. Когда Поуп бросил свой проект, страна еще находилась на пути к становлению Британской империи. Главная задача легенды о Бруте состояла в том, чтобы показать родство бриттов и древних римлян. Современные же творцы в большинстве своем не согласны поддерживать идеи колониальной империи даже в таком виде.

Но в Уэльсе вера в подлинность истории Брута угасала медленно и печально. Валлийские историки, вдохновленные трактатом Джона Прайса, продолжали настаивать на достоверности троянского происхождения, когда Поуп уже отложил в сторону перо. Они доказывали, что в валлийском языке сохранились следы троянского языка. Согласно одной из лингвистических теорий, слово Cymraeg, означающее «валлийский», представляло собой искаженное Cam Roeg — «кривой греческий», то есть греческий, на котором говорили троянцы в «Илиаде» Гомера. Вероятно, последним, кто искренне верил в подлинность легенды о Бруте, был валлийский историк Теофил Эванс (1693–1767). В 1740 году он опубликовал исправленное издание своего трактата «Зеркало ранних веков» (Drych y Prif Oesoedd).