Кельты. Мифология, сформировавшая наше сознание

Король Племен богини Дану Нуаду потерял в бою руку. Поскольку правитель должен обладать физическим совершенством, на престол взошел новый король по имени Брес, прекрасный внешне, но ненадежный и крайне скупой. Брес был наполовину фомором: он появился на свет от союза между женщиной из Туата Де по имени Эриу («Ирландия») и фоморским королем Элатой. Из-за своего происхождения Брес глупо и жестоко угнетал Туата Де. Самые знатные из них вынуждены были выполнять черную работу, кроме того, он не проявлял должного гостеприимства, предписанного королю. Как говорится в саге, «сколько б ни звал их король, изо ртов уж не пахло хмельным»[64]. В итоге Бреса низвергли, а на престол вернулся Нуаду, которому целитель Диан Кехт заменил утерянную руку на серебряную, а его сын Миах нарастил на ней плоть. В более поздних версиях говорится, что руку у кого-то отняли и пересадили на тело Нуаду.

Шон Фицджеральд, «Молодой Луг», иллюстрация к книге Кахала О’Шарки и Шона O’Гэхана Lugh na Bua — Lug the Deliverer (2017). Published by The Onslaught Press, Oxford, 2017. Courtesy of Seán Fitzgerald

Изгнанный Брес обращается за помощью к своим фоморским родственникам, желая вернуть себе королевский сан. Его отец Элата отказывается вмешиваться в дела Ирландии, но другой вождь фоморов, Балор Дурной Глаз, соглашается помочь и собирает огромную армию под предводительством Индеха. «Дурной глаз» Балора обладал смертоносной силой и был способен уложить на месте целое войско. Тем временем помощь Туата Де приходит с неожиданной стороны. Ко двору Нуаду прибывает молодой воин по имени Луг. Как и Брес, он родился от смешанного союза: его отец принадлежал к Племенам богини Дану, а мать была дочерью Балора Дурного Глаза. Поразив Нуаду многочисленными талантами, за которые его прозвали Samildánach, «опытный во многих искусствах», Луг получил под свое командование отряд Туата Де. Бог-отец Дагда отправился к фоморам, чтобы разузнать о них побольше, но те потешались над ним, вынудив съесть огромное количество вкусной наваристой каши из глубокой ямы в земле. Однако ему удалось соблазнить дочь предводителя фоморов Индеха, которая согласилась помочь Туата Де.

Балор убил Нуаду, но сам погиб от руки Луга, своего внука: выстрелом из пращи он выбил его смертоносный глаз с такой силой, что тот выскочил через затылок и посеял хаос в рядах фоморов. После битвы Бреса нашли живым, и Луг сохранил ему жизнь, но обязал научить Племена богини Дану пахать, сеять и собирать урожай. Наконец, Луг, бог-отец Дагда и силач из Туата Де по имени Огма вернули волшебную арфу Дагды, похищенную фоморами.

Эта история полна противоположностей, которые создают динамику и напряжение. Наиболее очевидная пара — Туата Де Дананн и фоморы, и, судя по многочисленным свидетельствам, мотив такого противостояния пришел из древности. Во многих индоевропейских мифологиях существует явление, которое по аналогии с событиями из античных мифов называют теомахией, титаномахией или гигантомахией: боги ведут войну против другой сверхъестественной расы, зачастую более древней и примитивной. Древнегреческие олимпийцы сражались со своими предками титанами и с беспокойными гигантами; индийские боги воевали с низшими божествами, известными как асуры. В скандинавской мифологии асы, в числе которых, например, Тор и Один, сражались с ледяными великанами и другой божественной расой — ванами. Когда одна и та же тема воспроизводится в далеких друг от друга культурах, эксперты делают вывод, что в ее основе лежит очень древний миф, восходящий к верованиям самых первых индоевропейских племен, живших около пяти тысяч лет назад. «Битва при Маг Туиред» похожа на ирландскую версию этого древнего мифа, даже если детали выглядят иначе. Помимо прочих отличий, ирландская легенда четко локализована: большая часть событий происходит в совершенно конкретных местах, на территории вокруг современного города Слайго. Например, рассказчик отмечает, что «до сих пор» можно увидеть след на Белтра-Стрэнд, где Дагда вступил в сексуальную связь с фоморской принцессой. Это так трогательно: еще недавно считалось, что местный ландшафт хранит следы мифических существ, а вместе с ними и память об историях, корни которых уходят в глубь тысячелетий, к позднему неолиту.