Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни

Особенно важную роль в послевоенном экономическом подъеме играли судоходные компании. Морской транспорт отвечал за львиную долю международной торговли, в том числе топливом, сырьем и продовольствием, нужным западному миру и Японии. Новое поколение греческих судовладельцев под предводительством Аристотеля Онассиса и Ставроса Ниархоса основало ряд новых компаний в сфере крупнотоннажных морских перевозок, воспользовавшись выгодами, которые создавала разница регулятивных режимов между различными государствами, – в частности, выбирая, под каким флагом регистрировать свои судна. Используя такие финансовые инновации, как кредитование под залог морского чартера (charter)[84], эти компании осуществляли строительство танкеров большой грузоподъемности для перевозки нефти, являвшейся главным источником топлива для послевоенного экономического роста. Доля греческих грузовых компаний в мировых морских грузоперевозках выросла с 3 % в 1949 году до 15 % в 1973 году (Harlaftis 1993).

Также возросло значение международных банков (Jones 1993). Британским и американским кредитным организациям, осуществлявшим заграничные операции, таким как Банк Лондона и Южной Америки и Citibank соответственно, удалось воспользоваться либеральной политикой Банка Англии в отношении рынка иностранной валюты, проводившейся им в конце 1950-х годов. В результате образовался лондонской рынок евродолларов, давший богатый источник финансирования для глобального капитализма. После Великой депрессии, стремясь поддерживать стабильность, правительства постарались поставить под жесткий контроль свои финансовые рынки и установили между ними перегородки в виде контроля над движением валюты. Вскоре образовались новые нерегулируемые рынки евровалюты и еврооблигаций, куда с регулируемых национальных рынков постепенно перемещалась все большая доля посреднических финансовых операций. Эти новые финансовые рынки имели глобальный охват, хотя физически располагались в небольшом числе центров во главе с Лондоном. Размещались они и офшорных зонах, куда их притягивал не размер внутреннего рынка, а сочетание регулятивных и фискальных условий, а также политической стабильности (Jones 1992; Michie 1992; Roberts 1994; Schenk 2001, 2011).

Коммерческие и инвестиционные банки на новых еврорынках создавали все большее число инновационных финансовых продуктов, пользуясь сначала негласной, а затем и открытой поддержкой британского и американского правительства (Helleiner 1994). Банкиры, создавая эти рынки, подрывали стратегию правительств, желавших тщательно регулировать финансовые операции. В некоторых случаях (например, с британским торговым банком Warburg) они руководствовались нескрываемыми политическими и экономическими амбициями – разрушить национальный суверенитет государств и ускорить европейскую интеграцию (Ferguson 2009).

Сосредоточение международных финансовых рынков в небольшом числе географических точек отражало более общую тенденцию послевоенного десятилетия – деловая жизнь концентрировалась в определенном наборе городов и регионов. Причиной тому стали преимущества, вытекавшие из географической близости и создания агломераций. Хотя кластеризация всегда была характерна для мировой экономики, увеличение важности производства знания и работников, занятых в этом производстве, усилило эту тенденцию. Хороший пример – возникновение в 1950-х и 1960-х годах Силиконовой долины. Уникальное сочетание технологических навыков, образовательных институтов и венчурного капитала в этом кластере привело к созданию множества предпринимательских фирм, занявших господствующее положение во многих сегментах информационно-коммуникационной отрасли вплоть до конца столетия (Lecuyer 2005). Тенденция к образованию кластеров также наблюдалась в отрасли производства предметов роскоши, где важную роль играл доступ к необходимым навыкам и сопряженным отраслям, а также фактор страны-происхождения. В ходе 1970-х годов в Италии, имевшей давние конкурентные преимущества в производстве шелковых изделий, мировым центром моды стал Милан, сумевший скопить необходимые ресурсы и доказавший свою способность объединить творцов и управленцев (Merlo and Polese 2006).