Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни

В Индии трудовые отношения сохраняли на себе отпечаток колониальных времен. Хотя профсоюзы находились на передовой борьбы за независимость, Индийский национальный конгресс не желал терпеть самостоятельное рабочее движение. Законодательство не служило реализации прав на коллективные переговоры, по сути, присвоенных правительством. Узкой группе членов профсоюза время от времени удавалось оказывать влияние на правительственную политику импортозамещения (Visser 2003: 387). Однако, поскольку трудовое законодательство не охватывало работников небольших мастерских и фабрик, неформальные сферы занятости находились в дискриминируемом положении. В результате численность предприятий и рабочих мест в неформальном секторе возросла. В 1960-е годы, на которые пришелся период экономического застоя, были ознаменованы ожесточенной борьбой за рабочих между конкурирующими профсоюзами, вражда которых только усиливалась из-за приверженности разным политическим силам, а также расколов по региональному и этническому признаку. Профсоюзные объединения претерпели децентрализацию и лишились всяких остатков прежнего влияния.

Рабочее движение и гиперглобализация

Нефтяной шок 1973 года, сдвиг в идеологической сфере, внедрение информационных технологий и, наконец, нарастание глобализации в 1990-е годы заставили рабочее движение по всему миру перейти в оборону. Влияние каждого из этих факторов остается дискуссионным вопросом. В Соединенных Штатах информационная революция создала высокий спрос на труд квалифицированных и образованных работников. Поскольку темпы роста предложения их труда не всегда успевали вслед за спросом, разрыв в зарплатах между квалифицированным и неквалифицированным трудом увеличился. Изменение баланса сил в идеологической сфере, вызвавшее сокращение минимальной заработной платы в реальном выражении и падение профсоюзного членства с 1980-х годов, положило конец золотой эпохе труда. Но свою роль сыграли и изменения в международной обстановке. Согласно Дэни Родрику (Dani Rodrik 2011: 85), конкуренция со стороны импорта, с которой сталкивался оператор станка по пошиву обуви в США, усилилась в 1983–2002 годах примерно вдвое. «Нельзя представить, что это изменение могло не оказать существенного влияния на его или ее зарплату». Поскольку со времен расцвета Бреттон-Вудса торговые барьеры существенно снизились, получение дальнейших выгод от внешней торговли теперь требовало изменений в распределении дохода. Усиление неравенства совпало с ослаблением рабочего движения. Может быть, в тех секторах экономики, которые полагались на использование новых информационных технологий и квалифицированной рабочей силы, воздействие глобализации было больше воображаемым, чем действительным. Однако стимул к инвестированию в новые технологии сам по себе не был чем-то внешним по отношению к изменениям в глобальном торговом порядке. «Направление, в котором развивались новые технологии в обрабатывающей промышленности той или иной страны, определялось изменением ее положения в мировой экономике в результате изменения ее сравнительных преимуществ, а не диктовалось внутренними императивами технологий самих по себе» (Wright 2006: 152).

Вся окружающая обстановка давила на рабочее движение, даже в его вотчине – европейских странах промышленного центра, где его политическое представительство оставалось неприкосновенным. По словам Джеральда Фридмана, на всех континентах рабочее движение впало в состояние паралича (Gerald Friedman 2008); его поставили в оборонительную позицию упадок забастовочных сил и собственная неспособность переключиться на непривычные для себя секторы экономики и темы. До некоторой степени его жизнь поддерживали различные социальные движения, в том числе акции антиглобалистов и «Захвати Уолл-стрит». Тем не менее рабочее движение, даже понятое в узком смысле, смогло пережить политические потрясения последних десятилетий XX века. Только распад Советского Союза затормозил большое снижение уровня профсоюзного членства в мире. На Украине профсоюзы охватывают более 20 млн человек, то есть почти 100 % от рабочей силы (Visser 2003: 380).