Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни

Как видно из рис. 14.3., в других странах, как и в США, социальные расходы государства в XX веке также росли ускоряющимися темпами. Даже в 1930 году, то есть сравнительно поздний период, ни в одной стране государственные расходы на социальные программы не превышали 5 % ВВП, в том числе и в скандинавских странах, где позднее они закрепились на уровне 30 % ВВП. Теперь самое время вернуться к вопросу, который немедленно встает при взгляде на рис. 14.3: почему большую часть человеческой истории социальное страхование и социальная помощь имели столь незначительный размер и почему в разных странах они в итоге выросли в очень разных масштабах?

В 1980 году ОЭСР поменяла методику расчета этого показателя, в результате чего медианные расходы упали на величину в 2,2 процентных пункта ВВП.

Послевоенная эпоха: революция государства всеобщего благосостояния

По-настоящему сильное повышение государственных социальных расходов и, скорее всего, также частных социальных расходов, хотя и в меньшей степени, началось после Второй мировой войны, как, опять же, видно из рис. 14.1 и 14.2. Следовательно, если пользоваться той классификацией основных стадий формирования капитализма, которую приводят во введении к настоящему тому[229] Кевин О’Рурк и Джеффри Уильямсон, то рост социальных расходов соответствовал послевоенному периоду «распространения и углубления» глобального капитализма, а не межвоенному периоду его отступления. Хотя в государствах всеобщего благосостояния с наиболее высокими расходами эта тенденция после 1980 года оборвалась (как показывает пример Дании на рис. 14.3), во многих странах ОЭСР доля социальных расходов в ВВП продолжила расти. Резкий рост государственных социальных расходов после войны был обусловлен переходом от оказания помощи лишь лицам, доказавшим свое соответствие определенному критерию бедности, к системе всеобщих социальных гарантий. В частности, что касалось пенсионного обеспечения, благодаря государственной помощи абсолютная покупательная способность сильнее росла у населения со средними доходами, чем у бедного населения, поскольку пенсия была тем выше, чем больше человек зарабатывал в течение жизни. Соответственно, перераспределение от богатых к бедным отставало от роста государственных социальных расходов (Reynolds and Smolensky 1977; Baldwin 1990).

Как и в случае со многими другими показателями, рост социальных расходов подтолкнул государство к тому, чтобы разработать методику их измерения и наладить публикацию статистики. Революция государства всеобщего благосостояния вызвала обширный интерес к сбору данных о социальных расходах, сначала в десятке-двух стран ОЭСР, а затем и во всем мире. Это позволяет нам выяснить более четкую картину изменения расходов на разных континентах (см. табл. 14.4).

К 2007 году ОЭСР создала довольно четкую картину частных и государственных социальных расходов в широком смысле. В ряде стран, например в Швейцарии, делать взносы на частное социальное страхование граждан обязывает закон, тогда как в других странах, как в США, они в основном добровольны. В третьих странах сочетаются оба подхода. Представить, насколько большой сдвиг в сторону государственных расходов произошел в мире, помогает следующий факт: в 2007 году самый низкий уровень расходов на социальное обеспечение составлял 7,2 % ВВП (в Мексике), тогда как 1930-е годы, то есть сравнительно недавно, ни одна страна не достигала этой отметки[230]. Табл. 14.4 позволяет посчитать корреляцию между государственными и частными социальными расходами на международном уровне (в выборке из двадцати стран). Отрицательный коэффициент корреляции (-0,19) указывает на то, что проблема «вытеснения» частных взносов государственными программами сильнее выражена в межстрановом разрезе, чем в разные периоды истории одной и той же страны.