Кембриджская история капитализма. Том 2. Распространение капитализма: 1848 — наши дни

Более того, успехи в повышении долголетия и образовании, достигнутые Советским Союзом в середине XX века, сделали его после Второй мировой войны привлекательной моделью для новых независимых государств Азии и Африки, перед которыми стояла задача удовлетворить базовые человеческие потребности (Collier and O’Connell 2008; Ivanov and Peleah 2010). После революции 1959 года Куба, единственный пример социалистического эксперимента в Новом Свете, добилась большого повышения ИЧР. В основном оно было обеспечено составляющими, отличными от дохода. Что касается Азии, ИЧР значительно повысился в Китае в первой половине XX века. Его ускоренный рост начался при социализме и продолжался до 1960-х годов, а затем возобновился в 1990-е годы, после начала экономических реформ. Тем не менее попытки социальной инженерии в эпоху «культурной революции» в Китае и правления красных кхмеров в Камбодже обернулись бедствием для человеческого развития. В Индокитае социалистический эксперимент принес относительный успех лишь в конце XX века, когда в результате институциональных реформ была проведена либерализация экономики. Так, Вьетнам, Лаос и Камбоджа начали догонять средний восточноазиатский уровень лишь после 1990 года. В Африке южнее Сахары социалистические эксперименты не дали результатов в области человеческого развития, что иллюстрируют примеры Бенина, Эфиопии, Конго, Анголы и Мозамбика. Как, по-видимому, показывает опыт тропической Африки, политико-экономические искажения, в частности возникающие из-за отказа от рыночного размещения ресурсов, отрицательно связаны с индексом экономического развития (Prados de la Escosura 2013a). Из этой предварительной оценки можно сделать вывод, что нигде в развивающемся мире, за исключением России середины XX столетия и Кубы, социализм не имел преимущества в повышении уровня человеческого развития.

Упрощенный подход к «измерению» уровня человеческого развития, применявшийся до сих пор, не берет в расчет агентность[260] и свободу человека. Без учета агентности, то есть способности человека преследовать и достигать цели, которые он имеет основание желать, и без учета личной свободы индекс человеческого развития превращается в индекс «базовых потребностей» (Ivanov and Peleah 2010). Следовательно, чтобы всесторонне отразить человеческое развитие, нужно принять во внимание, насколько люди могут реализовывать свой политический потенциал и влиять на решения в обществе (Cheibub 2010; Dasgupta and Weale 1992). Вместе с тем после 1950 года между ИЧР и индексом демократизации наблюдается корреляция, и она становится тем сильнее, чем выше уровень соответствующих индексов (о чем свидетельствует положительный знак при квадратичном члене регрессионного уравнения, рис. 15.6)[261].

Эта оговорка особенно уместна при сопоставлении капитализма и социализма. Строго говоря, поскольку в социалистических странах индивидуальный выбор ограничивается – коллективизация, принудительная индустриализация и политические репрессии отрицательно воздействуют на агентность и свободу человека, – их достижения в области здоровья и образования граждан следует оценивать скорее как достижения в удовлетворении «базовых потребностей» человека, а не в области человеческого развития (Ivanov and Peleah 2010). С такой точки зрения гибель социализма после 1989 года следовало бы оценивать как фактор повышения уровня человеческого развития (Brainerd 2010a). Те же рассуждения верны и применительно к фашизму, а также другим тоталитарным режимам в рамках капитализма.

РИС. 15.6

Индекс человеческого развития (по вертикали) и индекс демократизации (по горизонтали) в мире, 1950-2007

Факторы роста уровня человеческого развития

Долгосрочное повышение уровня человеческого развития обеспечивается главным образом за счет прогресса составляющих, отличных от дохода – продолжительности жизни и образования. Индекс ожидаемой продолжительности жизни при рождении и индекс образования, рассчитанные по методологии Каквани, на протяжении рассматриваемого периода устойчиво повышались в разных регионах мира. Исключение составляли Центральная и Восточная Европа после 1960-х годов и Африка южнее Сахары после 1980-х, где индекс ожидаемой продолжительности жизни практически не менялся. Тем не менее по темпам повышения этих показателей остальной мир отставал от стран ОЭСР и либо вообще перестал сокращать разрыв (по индексу ожидаемой продолжительности жизни после 1970 года), либо не смог его до конца ликвидировать (рис. 15.7 и 15.8).

Можно проанализировать, какой вклад в итоговый прирост гибридного индекса человеческого развития (ГИЧР) вносят входящие в него показатели – ожидаемая продолжительность жизни при рождении (ОПЖР)

РИС. 15.7

Индекс ожидаемой продолжительности жизни в регионах мира, 1870–2007 (по методике Каквани, ОЭСР =1)

РИС. 15.8

Индекс образования в регионах мира, 1870-2007

(по методике Каквани, ОЭСР =1)