Кенийские сафари

Подобная исключительная целостность и однообразие равнинного рельефа этих районов предопределена их геологической историей. Северо-восток Кении избежал новейших тектонических движений, совершенно изменивших лицо рельефа Центральной части страны; не знал этот район и вулканизма. На протяжении большей части третичного и всего четвертичного периода кенийский северо-восток был покрыт водами теплого моря, на дно которого с окрестных районов сносилось огромное количество песка, глины, гравия. Постепенно год за годом, тысячелетие за тысячелетием эти осадки ровным слоем ложились на дно. Затем море отступило, поверхность освободившейся из-под воды суши несколько приподнялась, и ровное дно моря сделалось внутриматериковой равниной. В условиях засушливого полупустынного климата, существовавшего здесь с середины четвертичного периода, эрозия вод не смогла внести существенных изменений в равнинный характер рельефа. Напротив, переносимый ветром песок еще более выровнял поверхность. Те немногие неровности, которые некогда здесь существовали, были либо погребены под огромным чехлом четвертичных отложений, либо разрушены. Этот мощный чехол четвертичных отложений и обусловил исключительную целостность, однообразие рельефа равнин. Постепенно, совершенно незаметно для глаза, эти равнины опускаются с северо-запада на юго-восток — к океану, с семисот до ста двадцати метров над уровнем моря. Однообразие этих равнин нарушают лишь широкие, слабоврезанные заболоченные долины рек, стекающих с Центральных нагорий и пытающихся донести свои воды до Индийского океана. В сухой сезон по здешним полупустыням можно ездить в любом направлении и ни разу не встретить ни единого бугорка, ни единой впадины.

Мандера — дальний угол Кении

В Мандере, куда я поехал из Мояле, можно одной ногой стоять на кенийской земле, другой — на сомалийской, а рукой дотянуться до Эфиопии. В этой пыльной боме, которая служит административным центром большого одноименного района, сходятся границы трех государств.

Район этот на карте выглядит огромным клином, вдающимся в пределы двух пограничных стран. Через этот клин проходят наикратчайшие пути кочевников из Эфиопии в Сомали и обратно, и поэтому здесь, в Мандере, или, как ее называют, «дальнем углу» Кении, осело множество эфиопских и сомалийских племен, не проникающих в глубь кенийркой территории. Их так и называют «племена угла»: мабелле, шермоге, габавейн, ашраф, гурре — маррее, шейкал, варабейя. Все они кочуют вдоль полноводной Джубы — великой реки Африканского рога, протекающей в каких-нибудь тридцати километрах от бомы Мандера. Кроме того, в Мандере сходятся границы этнических территорий основных сомалийских племен, населяющих Кению. С запада сюда заходят гурре — ближайшие родственники боран среди восточных кушитов, с севера — хавийя, с востока — мурилле. Наконец, в центре «угла» кочуют дегодия. Нигде в Кении нет такого конгломерата кушитских племен, как здесь, на перекрестке караванных путей.

Гостиницы в Мандере, конечно, не оказалось, и я решил ночевать в машине, на заросшем пальмами-дум берегу Веби Дауа, притока Джубы. Ближе к вечеру ко мне на костер погреться и поболтать пришли двое юношей лет по семнадцати — Абдуррахман и Юсуф. Оба они кончили среднюю школу, неплохо говорили по-английски и принадлежали к племени гурре. Последнее обстоятельство я выяснил по ходу разговора, потому что на мой вопрос об их племенной принадлежности они ответили, как и следовало ожидать: «сомалийцы».

Юношей очень заинтересовали подробные карты, за изучением которых они меня застали: я собирался уезжать из Мандеры и пытался разобраться в переплетениях верблюжьих троп этого довольно обжитого района. Юноши были искренне удивлены тому, что не только их соплеменникам, но и другим известны названия колодцев и сухих русл, оазисов и равнин их родной земли. Мне же было интересно узнать значение местных слов, которыми пестрят карты северо-восточных районов. Помимо известного мне «лак», «лаг» или «луга», что у сомалийских племен означает «сухое русло», я узнал, что термин «дауа» — это река с водой, а «туг» — пересыхающая река. Слово «эль» означает «колодец», «анкшор» «естественный водопой для животных», «лужа», «бохол» — водопад, «бур» — холм или гора. Но больше всего меня интересовали названия отдельных участков равнин, не имеющих, на мой взгляд, естественных границ.

— Чаще всего эти названия давались по имени родов или даже отдельных семей, которые пасли здесь свой скот, — объяснил Абдуррахман. — Семья или несколько семей, связанных кровным родством по отцу, называются у нас «рер» или «кария». Каждый рер имеет свои легенды и сказания, которые хранят имя нашего общего предка. Его имя носит и сам рер, и название равнины, на которой они пасут скот.

— Значит ли это, что такая равнина является собственностью той семьи, которая пасет на ней скот? — спросил я.

Очевидно, вопрос оказался сложным, потому что, прежде чем ответить на него, юноши долго что-то обсуждали и спорили.