Кэп и две принцессы

Хрупкая миниатюрная женщина средних лет съёжилась в углу за невидимыми стенами чуть искрящейся силовым полем камеры. Часть аристократической головы пленницы закрыта вьющимися локонами густо каштанового оттенка, а вторая, за чётко разделённой линией, — белая, гладкая, абсолютно седая. Синие глаза широко раскрыты от раздирающего изнутри ужаса, но она молчит, плотно сжав побелевшие губы. Только тонкие пальцы встревоженными пауками перебирают густой саульский воздух, словно судорожно путаются в невидимой сети.

— Сын уже летит, чтобы забрать…

Существо в форме сопровождения качнуло головой. Николай Павлович за толстым слоем карантинной защиты, облепившей стражника с ног до головы, даже приблизительно не мог определить, к какой расе тот относится.

— Исключено. Это распоряжение…

Сопроводитель многозначительно закинул голову вверх, что у любой цивилизации значило одно: в ситуацию вмешался кто-то свыше.

— Понимаю, понимаю, — спешно забормотал человек. — Но это какая-то ошибка. Ника — архивист, в нашей экспедиции с самого её начала, плечом к плечу уже несколько месяцев. Она ничего такого… Просто между Никой и остальным миром словно вдруг возникла звуконепроницаемая стена. Пытались выйти на контакт — писали кириллицей, рисовали иероглифы, объяснялись знаками. Всё бесполезно. Она словно никогда не умела ни говорить, ни писать. И никого не понимала. А когда пыталась что-то сообщить…

Существо торопливо и понимающе закивало:

— О, нет. Я слышал уже. Не напоминайте…

Николай Павлович тоже вздрогнул:

— Послали запрос лингвистам, а тут появились вы…

Он показал на рукав собеседника, где ярко горела нашивка сопровождения.

— Вы же приезжаете за теми, чья вина доказана. А Вероника… Разве она вообще в чём-то виновата?

Существо из службы сопровождения промолчало.

— Разве она в чём-то виновата? — обречённо повторил Николай Павлович.

— Как знать, — существо вздохнуло. — Ну ладно, бывай!

Оно махнуло толстой перчаткой, плотно облегающей конечность, и пространство тихо завибрировало. Силовая клетка с Вероникой осторожно потянулась в сторону корабля сопровождения…

Ёшка подсчитала, что до прибытия на Саулу служба сопровождения уже неделю только и делала, что собирала по обитаемому космосу бедолаг, имевших несчастье вдруг обнаружить, что потеряли связь с окружающим миром. Случаев было немного, пострадавших пока исчисляли десятками. Все оказались с разных планет, никак не связанные между собой.

Первыми забили тревогу лингвисты, которым несколько обитаемых миров разом прислали запросы на расшифровку очень похожей информации. В ней была общая, совсем не радующая закономерность. А именно: безграничная, выворачивающая наизнанку тоска, которая овладевала теми, кто пытался выйти на контакт с несчастными изгоями. В основе этого ощущения, по словам очевидцев, таилось что-то необъяснимое, но чужеродное известной Вселенной вообще. Пока не выяснили причины, следствие и суть происходящего, было принято решение собрать изгоев и изолировать.

Ёшка включила вторую запись.

Ника вела глайдер осторожно, словно нащупывая гладь невидимого в воздухе шоссе. За верхушками деревьев выступили белые крыши палаточного городка экспедиции. Она вздохнула с облегчением: ещё один рывок и можно будет развалиться прямо на траве, вытянуть уставшие ноги и смотреть, смотреть в небо, не думая ни о чём.

Резкая боль в затылке отдалась во всём теле, пальцы дрогнули на контактах, глайдер ощутимо тряхнуло.

— Это от усталости, — громко сказала она сама себе. — Соберись, тряпка!

Слово «тряпка» вызвало второй болезненный удар в затылок, Нику тут же затошнило. В голове закружилось: «тряпка, тряпка-а, тряпка-а-а», словно в водовороте, уходящим в преисподнюю. Вместе с этим засасывающим движением слово исчезло в глубине рассудка. Ника вдруг осознала: она не понимает, что это такое — тряпка.

Посмотрела на… Нику накрыл ужас. Она не знает, как это называется. Предметы распадались на структуры, реальность разрыхлилась, пошла слоями.

«Я…», — подумала она, и слово тоже скрылось в водовороте сознания. И тут всё стремительно полетело… Куда-то. Понятия и значения скручивались в обратном порядке, становились бессмысленными, словно она, Ника, стала какой-то черной дырой, в которой растворялось абсолютно всё, что она когда-либо знала и чувствовала.

Млечный путь, Жёлтый карлик, Саула, сектор Е, экспедиция, глайдер, архивист, мать, женщина, Ника, я…

Я-я-я…

Ника пыталась задержать их суть, но смыслы отрывались от неё, как натянутые до предела ниточки. Она почувствовала, как в известной Вселенной сотни незнакомых ей существ в эту секунду пребывают в ужасе, так же, как и Ника, теряя фундаментальный смысл слов и знаков. Словно кто-то разом «расшил» их врождённую способность общаться с себе подобными. Затем пропало и это.

Из звенящей пустоты выступило нечто, и ему не нужны были понятия и символы. Оно плыло на Нику, отрезая от привычного мира, пока полностью не поглотило её.