Кэп и две принцессы

Фаэрти продолжал молча сопеть. Сердито и даже как-то дерзко. С вызовом.

— И зачем ты оборвал цветы в джунглевом коридоре? — у Ёшки вопросов было гораздо больше, чем у молебиолога.

— Это-то как раз понятно, — Кандель подошёл к Артуру и слегка наклонился, заглядывая ему в глаза. — Обострение?

Маленький киборг нехотя кивнул. Кандель повернулся к Ёшке, объясняя:

— Он ненавидит всё, что связано с биологией. И ту часть себя, которая ещё не механическая… Внутренний конфликт между естеством и механикой. В общем, у Артура расстройство личности, кибершизофрения. Его сознание постоянно балансирует между человеческим и машинным. Машина ненавидит человека в нём, человек противится машине.

Ёшка испугалась:

— А это ничего, что вы вот так, при нём?

— Ничего, — наконец подал голос Фаэрти. — Я сам всё это знаю.

Он посмотрел на Канделя.

— Я остался… Потому что. Нужно было, вот и остался. Сейчас мне необходима реабилитация.

Элиас, молчавший во время этого практически одностороннего диалога (если сопение можно считать частью беседы, то — да, диалога), вдруг заговорил:

— И какого чёрта ты не эвакуировался вместе со всеми, Фаэрти? Горелые тосты — тоже твоя работа? Что ты потерял на торе, механический шизик?

Ёшка поразилась злости, прозвучавшей в голосе нокера. Она хотела вмешаться, но тут заговорила Арина:

— Успокойся, Элиас, — тихо, но твёрдо произнесла девушка. — Он имеет право на поступки. И прекрати обзывать его, ты прекрасно знаешь, что он не робот, а человек со всеми гражданскими, юридическими и моральными правами и обязанностями. В клинике он добровольно.

Она явно избегала смотреть на Артура.

— Да, — с неким издевательским вызовом киборг вздёрнул рыжую вихрастую голову. — Заткнись, взломщик! Я не обязан отчитываться перед любителем рыться в помойке с чужими мозгами… Что там выискиваешь, мусорщик? Порнухой любуешься?

— И ты тоже, — Арина не смотрела на Фаэрти, хотя обращалась к нему. — Прекрати! Вы ведёте себя, как вздорные мальчишки!

А Веласкес неожиданно успокоился, замолчал. Краска уходила с его лица, и только тяжёлое, глубокое дыхание выдавало то, что несколько секунд назад он был просто вне себя.

— Брейк! — запоздало вскричал изумлённый этим неожиданным поединком Кандель. — Все быстренько успокоились! Фаэрти, за мной, Элиас, ты — в релакс.

Он схватил киборга за руку и потянул за собой к выходу из кабинета. Артур не сопротивлялся.

— Но… — попытался спорить нокер, — как вы… без меня?

— Ты сейчас не профессионал, а потерявший над собой контроль пещерный человек, — хмуро сообщил ему молебиолог. — Я сам просканирую Фаэрти, пусть не так точно, зато без эксцессов.

С этими словами он вытащил за порог киборга, Элиас кинулся вслед за ними. В течение секунды комната опустела, в ней остались только Ёшка и няня.

— И что это было? — Ёшка и сама понимала, что вопрос, брошенный в пустоту, получился чисто риторическим. Тем не менее, Арина ответила.

— Это был Артур Фаэрти, — сказала она с непонятной угрозой в голосе и тоже покинула комнату.

* * *

Ёшка, облившись водой из-под крана, пошла в обитель к существу с планеты Периплан. Родственники подняли тревогу, когда Муни — так значилось в сопроводительной информации — не вернулся домой из похода в горы. Связавшись с родственниками, Ёшка выяснила, что Муни в своей деревне считался чудаковатым типом. Отличительной особенностью его личности было неистребимое стремление к полётам. Летать перипланцы могли, но низко и очень недалеко. Скорее порхать с места на место. А Муни хотелось полёта высочайшего и бескрайнего. С этой целью он периодически и уходил в горы — тренировался.

«Опптт, ттт, ппп», — так протопала своё отношение к свихнувшемуся родственнику пятиродная племянница Муни, и Ёшка изо всех сил попыталась не покраснеть. В переводе на любой из известных ей способов общения, это означало нечто очень-очень нецензурное. Видимо, Муни в деревне любили. У невероятно грубых перипланцев считалось, что обругать кого-то посильнее, значит, выразить своё хорошее отношение к обруганному.

На всякий случай Ёшка не стала сушить волосы, хотя Арина ещё в первый же вечер показала ей мягкую сушку, которая к тому же имела три режима разных причёсок, укладывающиеся тёплыми струями воздуха. Никто ещё не доказал, что стена, укрывшая некоммутов от внешнего мира, боится воды, но с Ёшки не убудет, если она немного прогуляется по тору с мокрой головой.

Синхронист со временем собиралась сделать обход всех семидесяти семи обителей, но не могла долго выносить это выворачивающее душу ощущение тоски, поэтому дело шло невероятно медленно. Максимум две палаты в день. И, несмотря на усилия, которые она прилагала для этих посещений, никаких особых реакций так и не обнаружила. Пациенты были безучастные и совершенно неопределённые — не живые и не мёртвые.