Хааст Хаатааст

Хааст подумал: «Второй раз за сутки и за десять лет слово «мажор». Ну понятно, такие штуки всегда приходят кучками. Ладно, будем настраиваться на мажорный лад».

Он присоединился к трапезе и они вдвоем с удовольствием прикончили съестное, разговаривая на удивление легко, как будто виделись каждый день. Затем Антип накинул тулуп и они вышли наружу. Хааст огляделся. Возле сарая валялось весло от рыбацкой лодки, оно напомнило вчерашний разговор с Чагиным.

– А скажи-ка мне Антип, весло или ветер?

Антип поднял на него глаза, и думал пять-шесть секунд.

– Ветер конечно, к бабке не ходи.

– Почему же ветер, Антип? А я вот весло выбираю.

Антип хмурил брови и не отвечал.

– А отчего не спросишь, почему я весло выбираю?

– А оттого, что знаю, почему ты весло выбираешь. Ну-ка, поди сюда. Давай, бери-ка в руки это весло и следуй за мной.

Хааст взял злосчастное весло, они поднялись с Антипом на небольшой пригорок и подошли к одиноко стоящей ели, странно наклоненной вбок. Хааст обратил внимание, что здесь, на пригорке, дул приличный ветер, чуть послабее, чем наверху, на плато.

– Вставай вот здесь и подними весло, – приказал Антип.

Хааст послушно исполнил. Он стоял с веслом под елью, которая гнулась и скрипела на ветру. Не прошло и минуты, как подул особенно сильный порыв, ель треснула и стала падать на Хааста, так что он едва успел отскочить, бросив весло. Антип остервенело захохотал, легкие искорки безумия засверкали в его глазах.

– Что же ты, гребец наш, весло-то бросил? Помогло оно тебе против ветра?

– Ну и шуточки у тебя, Антип, мать твою за ногу, – с досадой ответил Хааст.

– Я сегодня с утра нарубил несколько елок на дрова, а эту недорубил, оставил как раз ветру на поживу. Ну что, ясно тебе, почему я ветер выбрал?

– Потому что он сильнее весла, так?

– Так.

– Ну а я почему весло выбрал, скажи?

– Потому что тебе кажется, что ты им управляешь, куда лодке плыть.

– Почему же кажется?

– Нет, ну в луже, ты, конечно, прав, греби своим веслом. Не утонешь. Но в океане весло тебе не поможет.

– Чего чего?

– А того того. Носки ты себе в жизни можешь выбрать сам, синие или зеленые, с помощью твоего весла, и не более того. А остальное за тебя ветер решает. Вот у каких родителей ты родился, в какой стране, это ты своим веслом нарулил? Как помрешь, каким воздухом дышишь? Я тебе больше скажу, и веслом твоим тоже ветер рулит, а не ты.

– А мальчишек обижать – это тоже ветер? Или ты сам все-таки решаешь, человеком быть или говном? – со злостью крикнул Хааст.

Антип прищурился и покраснел, как пойманный с поличным вор. Глаза его налились кровью.

– Вон ты куда загнул. Не твоего это, брат, ума дело, – глухо ответил он.

Оба приятеля напряглись. Разговор перестал быть отвлеченно-философским.

– Понимаешь, Антип, вот ты их сейчас эксплуатируешь, пользуешься их положением, плохим воспитанием, жестоко наказываешь. И вырастут они точно такими же – злыми людьми, и будут других точно так же обижать. Ты им образ жизни, ее правила, прививаешь, и их плохие склонности отливаешь в стойкую модель поведения.

– Ой, да ладно тебе. Да вокруг них полно заботы и внимания, все у них готовенькое, не то что в нашем детстве. Им немного зла и плохого отношения не помешает, наоборот, они узнают, что такое бывает, тогда и добро ценить научатся, больше папу с мамой любить будут. Ну, положим, один из них и вырастет злым. Но кто-то другой рядом, кто будет его зло видеть и переживать за тех, кого он обидит, тот вырастит в себе добро. Нет одного без другого, понимаешь? Где не живет злой дух, там нет и доброго, неоткуда ему взяться. Так вот – пусть будут в нашей стране трое злых и трое добрых людей, по мне это лучше, чем шесть никаких, с буквой в голове вместо духа, как в Европах ваших.

– С какой еще буквой?

– А с такой. С большой черной буквой Г.

– Твою-ж мать, сила Христова! – заорал Хааст. Он понял теперь смысл его сегодняшнего сна.

– Вот-вот. Они ведь там, в Европах-Америках, все при веслах. От лавки к лавке плавают, носки себе меняют. Я жил в Англии два года. Не мое это. Буква духа не заменит, а весло – ветра.

– Понимаю тебя, – отвечал Хааст. – Но послушай, во-первых, без буквы никак. Дух-то, он разный у всех, а закон должен быть одинаковый. А во вторых, я согласен, что без зла нельзя. Но его и без тебя, дурака, хватает. Природа позаботится о зле, мало не покажется. Все эти болезни, перенаселение, технологии, климат. Мало тебе? Но люди по слепоте своей все это наворотили, думали, что творят для себя добро, пользу. А ты-то осознанно зло делаешь. Зачем? – и без тебя тошно.

– Ну уж нет. Злодей должен делать зло. Ясно тебе? Жить иди поучи свою собаку.

– Сволочь ты, Антип.

– Еще какая! Патентованная сволочь, с дипломом! С клеймом и прививкой от бешенства. Вот, смотри.

Антип стянул рубаху с правого плеча и показал Хаасту татуировку – несомненно, выколотую на зоне.

– Я ведь убийца, приятель, и тебе это хорошо известно. Не так ли? – спросил Антип и пристально посмотрел на Хааста.

– Да, известно.