Хааст Хаатааст

– Курсы, говоришь? – зловещим тоном спросил Хааст. Кровожадная идея обухом огрела его по голове. – Для школьников, говоришь? – закричал он в трубку.

– А шо такоэ? – невозмутимо отвечал Витя.

Хааст рассказал Вите об Андрее и его мытарствах. Витя согласился, что случай, несомненно, тяжелый.

– Возьмешь парня на два месяца в школу диверсантов? А? Пропадет он здесь. Он уже, считай, старшеклассник, в восьмой перешел.

– Я бы рад, но здесь двадцать человек на место, и все уже давно занято. И обучение – на украинском языке! Никак не могу. Если кто-нибудь откажется – тогда сразу наберу тебя – пообещал Витя.

И он, действительно, позвонил Хаасту через день – кто-то там решил поехать с родителями в путешествие, и для Андрея освободилось место. Хааст мгновенно пришел в какое-то неистовое состояние. «Ну все, держись, ворюга!», «Я тебе лажу напомажу», «Не всегда тебе случится так канальски отличиться», – всякое такое бормотал Хааст, нажимая на педаль газа и сильно превышая скорость по дороге в рыбацкий поселок. Наталья впустила его и провела в комнату к Андрею, тот сидел за столом, что-то читал.

– Ну что, друзья-товарищи, чем порадуете? – спросил Хааст.

– Это вы нас, видимо, чем-то порадовать пришли, – ответила Наталья. Они с Андреем с опаской смотрели на Хааста.

– Дело в следующем! – торжественно объявил Хааст. – Ты, Андрей, отправляешься на лето в школу диверсантов для старшеклассников, в Одессу, на Украину. Это не предложение, это факт. Десятого июня вылет, девятого августа обратно. Вопросы есть?

– А мне с ним можно полететь? – неожиданно спросила Наталья.

– Нет, нельзя, – ответил Хааст.

– Школа диверсантов? – сказал Андрей. – Два месяца? А что, звучит прикольно. Я вообще-то, и сам согласился бы – здесь летом скукотища, надоело это холодное море.

– Украинский-то еще не забыл? – спросил Хааст, он в свое время вычитал в деле Андрея, что тот знает Українську мову.

– Да, мы с Андреем владеем Украинским, у меня мать из Винницы, – ответила Наталья.

– Но смотри, Андрей, никаких там штучек твоих. Ты знаешь, о чем я. Ну ладно, я с тобой еще перед вылетом поговорю. Через неделю зайду за документами. Честь имею!

Хааст вернулся в офис, довольный, как сытая косатка, и стал дожидаться Леонарда – без его ведома ни один ребенок не уезжал с острова без родителей – таковы были полномочия экспедиции. Вскоре Леонард появился, и тут вдруг возникли трудности, которых Хааст не ожидал, но мог бы предвидеть, если бы был немного более чутким и внимательным к коллегам. Дело в том, что Хааст с самого начала отвел себе здесь роль этакого свободного художника – на правах руководителя он занимался тем, чем хотел и избегал того, что ему не нравилось, за редким исключением. Он, несомненно, был полезен, и хорошо вписался в работу, хотя и пропадал иногда по личным делам. Елена и Чагин любили его и были благодарны ему за то, что он уберег их от увольнения. Однако Леонард был иного мнения, и Хааст, в слепоте своей, не замечал этого. Леонард, разумеется, не был сильно обрадован тому, что ему приходится делить директорские полномочия с каким-то выскочкой. Он не одобрял частое отсутствие Хааста в офисе, его погруженность в себя и свои дела, о которых тот никому не рассказывал. Ему не понравилась протекция Хааста Андрею для занятий в кружках морского музея, но когда он узнал о том, чем все это обернулось (ему поведал знакомый педагог из музея), то он окончательно рассердился и стал косо посматривать на Хааста. Тот ничего не замечал, занятый своими переживаниями. К счастью, Леонард был человеком прямым и не прятал своих чувств. Когда Хааст радостно сообщил ему об отъезде Андрея на Украину, Леонард высказал все то, что накопилось у него за полгода их совместной работы, и отказался подписывать бумаги для Андрея. Более того, он подчеркнул, что ничего ни от кого не скрывает, в отличие от некоторых, и поэтому сейчас информирует Хааста о том, что написал на него рапорт начальству в центр. Он просит понять его правильно – он честный служака, и законность – прежде всего. Если нарушаются инструкции и распорядок – он обязан сообщить. Да, Леонард был олицетворением честного служаки, блюстителя буквы – поэтому, разумеется, Хааст не мог поделиться с ним подробностями ни про Андрея, ни про Антипа – Леонард сдал бы обоих в полицию, и был бы совершенно законно прав. Хааст поблагодарил Леонарда за прямоту, столь важную в их суровой работе, извинился за то, что занимается здесь не только прямыми делами экспедиции, пообещал эти свои занятия личного характера прекратить, и вкратце поведал Леонарду историю Андрея, утаив, конечно, его рыбный бизнес. Леонард оценил откровенность Хааста, извинения принял и назавтра, смягчившись, согласился оказать Андрею такую исключительную услугу, но в последний раз. Бумажной мороки с этой поездкой было, действительно, много – все-таки, мальчик самостоятельно летит в другую страну с острова особого статуса. Хааст с Леонардом в целом помирились, хотя, конечно, Леонард не мог до конца принять свою роль заместителя директора экспедиции. В июне Андрей улетел в Одессу.