Хардкор

М. Б. Ну какие-то все-таки появлялись, хоть их и было единицы на весь город. Панк как таковой модным течением не был, и все терялись, что же это такое на самом деле. Но критерием отличности все таки был дресс-код, не похожий ни на хиппи, ни на попперов. Отчасти милитаристский стиль сменился на длинные кожаные плащи и мрачную черную стилистику.

М. К. Да такая эстетика была распространена, особенно в Питере: всяческие начесы и челки как у попперов. Был черный макияж, причем не только у девушек. Уж не знаю почему, но всех этих людей оптом и в розницу уже тогда приписывали к панкам. А в Москве была такая тусовка – Саша Грюн, Пиночет, Джус, которые были фанатами Boomtown Rats и эстетствующими хулиганами мрачного вида. Ходили в длинных кожаных плащах и черных пальто, носили противогазные сумки; их часто можно было встретить в «Яме» и на «Пушке» в первой половине восьмидесятых. Было еще на пушкинской площади кафе «Лира», прямо возле 108-го отделения, которое прикрыли к перестройке, но о котором осталось множество легенд и которые рассказывали подрастающие хиппаны на тусовках. Мол, там-то и тусовались первые московские фашисты.

И еще в каком-то репортаже фестивальном как-то промелькнул кадр, показывающий молодого человека в плаще и футболке Depeshe Mode с озвучкой: а это неонацист, спешащий на празднование дня рождения Гитлера.

Д. Х. Это да, искали, искали фашистов по городам русским. А находили нас и хиппи. Модная молодежь ходила в джинсе и белых кроссовках с красными носками и пила «фанту»; предметы, за которыми ездили издалека даже питерские панки.

А в неформальной московской среде стали появляться первые модельные стрижки и первые авангардные костюмы со множеством булавок, разноцветных рваных маек, кожаных курток и прочего мерчендайзинга.

М. Б. Тогда уже по центру рассекал Гельвин с ирокезом и появился Денис «Циклодол», неизвестно где раздобывший красную краску для волос. Поразивший мой спинной мозг своими полосатыми штанами, сшитыми из советского матраса. Позже он устроился сторожем в ресторане-гостинице «Пекин», где был замечательнейший магазинчик всяческой китайской всячины. Гельвин был тогда, как это сейчас принято обозначать, бойфрендом Марго, и эта парочка выделялась особым бодрым цинизмом.

Д. Х. Да, мы тогда тоже пересекались с ними, ездили на всяческие концерты и дачи, а потом, когда он куда-то пропал, Марго стусовалась с Аланом, которого тогда еще звали Матросом, потому что он ходил в тельняшке и у него была прическа как у Кирка Хаммера из «Металлики». Компания была очень веселая и уже не такая интеллигентная. Намного более раскрепощенная, чем тусовка Грюна и Джуса. Причем Джус был настоящим прогрессивным интеллигентом, владевшим восточными единоборствами и позже в конце восьмидесятых открывшим секцию кун-фу.

М. К. Занятия проходили в помещении школы, и половина тренирующихся состояла из панков и хиппи а половина из продвинутых милиционеров. Но совместных спаррингов после занятий я, если честно, не припомню.

М. Б. Как любил рассказывать сам Брюс Ли-Джус, он занимался астральными единоборствами. К тому же он умудрялся одновременно быть гениальным поэтом, фотографом и художником. Саша Грюн в паре с изобретателем терменвокса Лешей Блиновым устраивали уличные перформансы. А мы тогда уже повадились делать первые «дестройки» и били цепями витрины в крупных центровых универмагах. В этих акциях творческого вандализма участвовали радикалы с позывными Сид, Панкиш и Утюг.

А в первой половине 80 х мы уже расширили диапазон своих перемещений, и я ездил в Питер автостопом ежегодно, летом. Городок тогда был не в пример нынешнему интеллигентным, гопота там практически себя не проявляла, и поэтому дух свободы там проснулся раньше – но и выветрился быстрее. Панки там, конечно же, были – та же тусовка Панова – но больше было припанкованных ньювейверов. И примерно к середине восьмидесятых там тоже произошел откат к радикализму, появились ирокезные панки, брутальные металлисты и рокабиллы. Там же в Питере я впервые повстречал Ника Рок-н-ролла, который устраивал квартирники, где во время концертов резал себя бритвой а молоденькие хиппушки падали в обморок.

Общение с Колей духовно обогатило мое сознание, и меня удивляло количество его знакомых, причем в различных сферах неформального мира. Он меня таскал по всяческим концертам, он же меня познакомил с музыкантами из «НЧ/ВЧ» и Башлачевым, с которыми Ник общался. Была еще смешная барабанщица у Сумарокова, Катя-Кэт, которая рассказывала кучу анекдотов и, по моему мнению, была действительно профессиональной барабанщицей. Она жила в шикарной квартире в центре а потом уехала в Амстердам.