Хардкор

Тусовка «панк-салона» (как его тогда называли), которая была на Преображенке у Алана, со временем стала практически школой. Там с утра до вечера стебали друг друга до исступления, взвинчивали, а потом на позитивном кураже участвовали в общегородских акциях и концертах. Это был период где-то 86–88 го годов. Выезжали и просто в город, и в организованный Блиновым и Хирургом полукомсомольский клуб почитателей тяжелого рока «Витязь». Но все это было несерьезно, к тому же долго не продлилось. Уличные шоу были гораздо круче и увлекательней. Одни массовые посещения зоопарка чего стоили. Освоив пространство зоопарка, мы начали ездить туда целенаправленно – к культовому объекту, бородавочнику. И стебали Сашу Хирурга за то, что он с ним зачем-то пытался разговаривать. Это стебалово потом еще долго продолжалось, причем выбирались моменты, когда Хирург, который любил парламентерство, пытался сказать что-нибудь умное, а ему кто-нибудь из толпы выкрикивал: «Саша, а как же бородавочник?!»

М. Б. Все было по-доброму, хотя народ на тусовках менялся, да и сами люди взрослели, менялся их статус. Старым знакомым это все было по барабану, но со временем подобные шутки становились все менее понятны для окружающих.

Л. У. Ну, у них была вообще отдельная компания сначала. Леша Блинов, которого звали в отличии от другого однофамильца Блиновым-Черным, Хирург, Игорь Ганс и Егор Зайцев. Наверное, последний сшил Леше куртку из леопардового кожзама, и их оптом стали называть в панковской среде «гадюками дермантиновыми». Куртка эта потом появилась у Ганса; впрочем, даже я в ней немного походил, когда Игорь забыл куртку на свадьбе у Хирурга. Вернул, конечно. Но надо сказать, что к вещам был какой то особый подход. Были вещи очень важные – как например, те же кожи, а к остальному относились пофигистически. Никто особенно о корысти не бредил, и все были вместе, не смотря на какие то меломанские разногласия. Трудности и свободное времяпровождение объединяли. Помнится, и день рождение Сашино, которое всей толпой справляли в банкетном зале. Тебя там еще шваброй уборщица пыталась огреть за сломанный сортир.

М. Б.!? Это поклеп… Я просто самый заметным оказался – или самым крайним. Хотя чего там, меня вообще постоянно с кем-то путали. Потому что я по привычке носил с собой несколько смен одежды в рюкзаке, переодически давая ее кому-то поносить. Просто я всегда был готов или зависнуть в городе на несколько дней или вовсе подорваться куда-нибудь с проезжими маргиналами, которых в этот период стало достаточно много.

Л. У. Ну значит, просто крайним оказался, наверное… Но недолго настам терпели, и акции вандализма продолжились на улице. Причем, отметь, рестораны и банкетные залы, парки культуры и дискотеки в тот период были единственным местом ОТДЫХА советских граждан. Туда же собственно маргиналы и потянулись; причем все акции были на грани фола, но с куражом старались палку не перегибать. Просто расшевеливали весь этот муравейник, получая свою дозу адреналина и бодрости. К тому же выездные кадры автоматически становились звездами районного масштаба, поскольку владели и нужной модной информацией. Да и просто веселили окружающих, подавая пример неподконтрольности. К тому же, если что, могли осадить не только гопоту, но и дружинников с ментами. Всему этому способствовало развитие фольклора: гремучая смесь городского-подвального и модно-меломанского. Представители продвинутых субкультурных кругов вносили свою лепту в виде умных словечек и оборотов. Которые тут же переиначивались и брались на вооружение в общении с достаточно агрессивной московской «общественностью». Всё, конечно, сопровождалось психопатично-суицидальной клоунадой и, если честно, тормозов не было у многих.

Правила советского общежития отвергались напрочь. Особенно когда начался жесткач, и подобных элементов стали прессовать милиционеры. А когда появились «любера», так и вовсе начали шлифоваться циничные подходы к решению вопросов. Как раз пошли концерты, на которых набиралось с десяток человек, – и после таких концертов народ бодрым шагом разряженных клоунов шел на Арбат выплескивать эмоции.

М. Б.Умереть хотелось по-быстрому?

Л. У. Что ты спрашиваешь? Всем было по барабану, хотя бы потому, что просто не существовало иного мира, кроме тусовочного. В котором вся окружающая действительность была более-менее разложена по полочкам и имела смысл. Да и никто особо за себя лично не переживал. Обычно где-то в середине Арбата нас окружали?

М. Б. Ближе к началу, где «Жигули» или возле театра Вахтангова. Там тоже были боковые отходы. Как бы не совсем дураки там присутствовали, но тягаться с психопатами было малопродуктивно.