Хельгор с Синей реки

Шаги прогрохотали и затихли в конце улицы, на воду упала тень. Раздался плеск воды, рассекаемой веслами. Беглянка, затаившаяся среди опор, услышав, как отходит лодка, испытала облегчение. Значит, это не ее искали, скорее всего, это был торговец, отправившийся по своим делам в соседнюю деревню, решила она и продолжила свой путь.

Когда лодка удалилась достаточно далеко под лунными лучами, выписывавшими на волнах огненные зигзаги, девушка наконец выбралась из-под настила.

Сориентировавшись, она обнаружила, что выплыла у причала с противоположной стороны деревни от охраняемого моста. На волне покачивалось множество лодок. Сперва она хотела отвязать одну из них и уплыть на ней. Но в последний момент передумала, опасаясь, что не сможет сделать это достаточно тихо, чтоб не разбудить дозорных. Поэтому она решила добраться до берега вплавь и, решительно оттолкнувшись ногой от одной из опор, оставила позади рукотворный деревянный остров, на котором прошло ее детство. На мгновение ее сердце захлестнула щемящая тоска — покидая деревню, она покидала и того, кого любила.

Усталость и холод открытых вод сковывали ее руки, а расстояние до берега казалось бесконечным. Встречное течение норовило отбросить ее назад, мокрые волосы забивались в глаза, опутывали плечи и руки. Лунная дорожка змеилась по холодным темным волнам к белеющему вдали берегу, и девушка плыла по ней из последних сил. Утомленная и измученная, она жаждала безопасности леса, грезя о серых стволах лип, которые могли даровать ей безопасность и отдых. Она плыла в основном под водой, лишь ненадолго поднимая голову на поверхность, чтоб сделать глоток воздуха, — так было быстрее.

Силы были на исходе, а берег — все еще бесконечно далек. Хотелось расслабиться, просто лечь в воду, отдавшись на милость волн. Наконец силы оставили ее, и она бесшумно погрузилась в темное безмолвие…

Её спас инстинкт, звериная жажда жизни. Когда волны сомкнулись над головой беглянки и ее светлые волосы разметались среди водорослей, откуда то из самих глубин ее существа пришла новая сила, и вынырнув из глубин озера и забвения, девушка легко поплыла на спине, двигаясь почти без усилий. Как раз в этот момент со стороны деревни донесся отчаянный крик:

— Эйримах!

Она узнала хриплый и грубый голос Вер-Скага. Потом ее слух уловил второй голос — молодой и чистый. Она одновременно надеялась, что это ее возлюбленный, и боялась этого, ибо если это был ин-Келг, то мужчины могли сойтись в смертельной схватке.

Собравшись с силами, девушка достигла, наконец, берега, и, притаившись в зарослях, стала наблюдать. Двое мужчин стояли на настиле спиной к ней, так что она не могла видеть лиц. Они ожесточенно спорили и вскоре набросились друг на друга с кулаками. Но тут между ними возникла третья фигура. Это был Роб-Сен. С мстительным удовлетворением девушка наблюдала, как могучий старый вождь скинул в озеро ее бывшего хозяина.

Затем Роб-Сен обнял за плечи своего сына, и они вместе вернулись домой. Эйримах спряталась в тени и напряженно наблюдала. Как ни странно, ненависть к бывшему хозяину уже покинула её, и теперь она беспокоилась за его жизнь. Поэтому, когда его черная голова появилась над поверхностью вод, Эйримах порадовалась, что он остался в живых. Ее душу наполняло спокойствие и смирение. Опасаясь стражей деревни, она ползком добралась до леса. Под сенью деревьев она наконец согрелась и, отжав мокрую тунику, сшитую из ткани, сотканной из лыковых волокон, двинулась дальше. После ночных приключений хотелось есть и не хотелось спать. Беглянка решила добраться до скал, чтобы поживиться там птичьими яйцами, разорив несколько гнезд.

Луна уползала за горизонт, ночь плавно и лениво перетекала в туманное утро. Преодолев несколько длинных и пологих подъемов, сменявшихся крутыми и опасными спусками, Эйримах вышла к утонувшей в зарослях чертополоха крутой, почти отвесной скале, заросшей диким виноградом. Скала была сухой и бесплодной, но девушку тянуло к ней как магнитом. В поисках птичьих гнезд она добралась почти до самой вершины. Желудок бунтовал, требуя пищи, тело лихорадило. Но напрасно она искала тут пропитания. Со всех сторон ее окружали пастбища, дававшие пищу стадам людей озера…

День угасал, и вновь наступала ночь. В глазах потемнело от голода. Всё вокруг закружилось и поплыло, подобно наваждению, — озеро и лес, пастбище и деревня в перламутровом сиянии восходящей луны. Наконец Эйримах решилась подняться еще выше и начала карабкаться, цепляясь за виноградные лозы. Страшно кружилась голова.

Вдруг девушка с ужасом ощутила пустоту под ногами. Обессиленные пальцы расцепились, и она полетела вниз.