Хельгор с Синей реки

Вожди угрюмо молчали. Тишина воцарилась где-то на полчаса. Роб-Сен заставил их задуматься, и он знал об этом. Нет, не только силой мускулов наделен был старый вождь! Ясный и осторожный ум стратега жил в его голове. Другие могли быстрее соображать, могли быть красноречивее, быть проворнее его в обращении с копьем или быстрее стрелять из лука. Но он никогда не тратил своих стрел попусту, и если его рука вздымала копье, то оно всегда поражало цель. Так же и его мысли и слова — были наполнены силой и мудростью.

В наступившей тишине он готовил свое обращение к Большому Совету. Его позиция и позиция его сторонников были ясны и обоснованы, в то время как Вер-Скаг и Вид-Хорг несли лишь смуту и хаос.

Толпа между тем шумела вокруг дома, где происходила сходка вождей. Упрямые воины были разгорячены преданиями о былых победах, и воинственная жажда резни и грабежа вновь овладевала мозгами и языками. Что за сила наделяет народы упрямством в глупостью в час, предшествующий их гибели? Эти крепкие низкорослые люди упрямо держались за свое мировоззрение, однако неумолимый рок истории должен был сокрушить их, чтобы, объединив со вчерашними врагами, породить новые народы, с более гибким и быстрым умом, более чутким и сострадательным сердцем.

Возможно, предчувствие того, что их поражение и победа их врагов, станет их подлинной победой, жило в глубине их сердец и толкало их на встречу судьбе. Ведь именно грядущее поражение приведет к тому, что их мир погибнет, но при этом станет элементом нового мира, строкой в новой песне — песне нарождающихся европейских народов, порожденных слиянием их горячей крови и крови более холодной и мечтательной — крови их врагов.

К деревне подошла лодка с острова Большого Совета. Внимание всех собравшихся тут же обратилось на нее. Ждали решения.

Человек, вошедший в дом, где собрались вожди, подошел к Роб-Сену и что-то сказал ему. Роб-Сен тут же объявил, что послал на остров Совета своего сына с сообщением. Вер-Скаг вскочил, как ужаленный, и обвинил Роб-Сена в том, что тот послал в Совет его врага, чтоб оклеветать и опорочить его. Многие были готовы поддержать его, помня, что их руки тоже в крови горцев. Вновь собрание разделилось на две части, и спорщики готовы были рвать друг друга.

Вид-Хорг спросил, почему Роб-Сен послал ребенка говорить вместо себя. Роб-Сен же ответил, что этот ребенок умнее многих зрелых мужей, и лишнего не скажет.

Гроза была готова разразиться, но никто не решался пока отведать могучих кулаков Роб-Сена. Вер-Скаг даже попятился, укрываясь за спины других вождей. Роб-Сен смерил противника холодным презрительным взглядом. Но тот лишь пробурчал себе под нос какие то неразборчивые угрозы. Вошел ин-Келг. Отец приказал ему говорить просто и прямо.

Ин-Келг поднял руку, и сказал, что предчувствуя войну, его дяди — вожди Роб-Фер и Роб-Сет, Вид-Энд и Кор-Тин — вожди Большого Совета и Мана-Лит — верховный жрец всего озера, решили собрать вождей всех деревень озера, и что Ви-Кинг должен подать сигнал сбора. Вожди вышли и, сопровождаемые мужчинами и женщинами, детьми и громко лающими собаками, направились к центральной площади деревни. Высокая и тонкая мачта возвышалась здесь. Толпа шумела, требуя новостей.

Роб-Сен развернул огромный квадрат серой ткани.

— Знамя Большого Совета!

Толпа была охвачена благоговением. Жрец поднял знамя, и оно начало развеваться под порывами ветра. Мгновенно все головы повернулись к озеру — в трех соседних деревнях жители увидели сигнал, теперь они поднимали флаги, чтоб передать этот сигнал дальше. Озеро гудело, как потревоженный улей.

Лодки появились на глади вод, неся вождей и подношения духам. Толпы высыпали на настилы — кидая в воду, в жертву духам вод горшки, ножи и топоры. Подчас хорошие и красивые, но чаще, откровенно говоря, старые и ненужные. Но пыл толпы был искренним — повсюду скандировали имена древних вождей-завоевателей и распевали военные песни. Лихорадка военной истерии охватила даже детей и собак. Сказители, рассевшись, тут же, импровизируя на ходу, распевали песни о былых сражениях и походах, то воспевая триумфы, то напротив — повествуя о смерти воинов и плаче женщин. Вой собак вплетался в однообразную музыку, души метались между надеждой и страхом, люди сбивались в стаю, стая жаждала вожака.

Лодки меж тем достигли острова Совета. Вожди приветствовали друг друга и сбивались в кучки на основе родства. Это была встреча свирепых самцов, наделенных силой и признающих только силу. Горящими глазами глядя друг на друга, они были готовы на все, дабы доказать друг другу свою доблесть. Они походили на стадо разъяренных зубров или диких лошадей, сметающее все на своем пути. Но все они умолкли и присмирели, когда появился Мона-Лит — старый жрец, который подняв над головой небольшого идола, освятил им четыре стороны света.

Жрец был стар и коренаст, его глаза пылали пламенем жестокого фанатизма. Он объявил, что боги требуют жертвы.

Вожди, опьяненные яростью, громко кричали. Каждый пообещал, что его деревня отдаст на заклание лошадь, корову и девушку. Жрец удалился.