Химера

— Я не помню, — ответил Виттор. — Не имею привычки запоминать подобные вещи. Впрочем, как и большинство из нас, не так ли? Но поскольку расписание мое обычно не меняется из месяца в месяц, а по ночам я сплю, в отличие от многих моих бестолковых сокурсников, то с вероятностью девяносто девять процентов я был дома. Один процент оставим на откуп непредвиденным обстоятельствам.

— Ваша мать сможет это подтвердить?

— Да, естественно. Если она ещё жива, конечно. Вы бы могли позвонить, уточнить этот вопрос? Мне же вроде как не полагается.

Трой внимательно посмотрел на Виттора — тот отвел глаза первым, не выдержав. Трой подумал о том, как причудливо воля Истока свела всех фигурантов дела друг с другом. Двое учёных и две дамы, нуждающиеся в помощи. Все четверо с поехавшими кукухами. Безжалостные, инициативные. Таню Трой знал мало, но предполагал, что остаться нормальным в ситуации, когда каждый вздох может стать последним, и ты живёшь годами, зная это, невозможно.

— Естественно. Позвоню, как только мы закончим.

— Вы же скажете мне, как у неё дела? — жалобно спросил Виттор — Трою его тон показался жутко наигранным и неискренним. — Я очень волнуюсь.

— Обязательно. Продолжим. На ваш телефон в ночь убийства Билла Смита был зафиксирован звонок с номера убитого. Как вы можете это объяснить? Разговор длился почти минуту, так что можете не врать, что не брали трубку.

— Никак не могу, — с достоинством ответил Виттор. — Я ни с кем не разговаривал, тем более ночью. Вот еще. Может, мать взяла трубку.

— Действительно, и как я не подумал? Не выдвинете ли версию, почему нельзя было сразу на телефон вашей матери позвонить? Вы хороши в предположениях.

— Вы сейчас серьезно? Может, вы еще и оклад мне положите? Коли я за вас работать буду.

Никак не прокомментировав слова Виттора, Трой выбрал из бумаг фотографию чемоданчика и положил перед ним:

— Это ваше?

Виттор кинул взгляд на фото и сказал:

— У меня есть похожий. Скажу вам по секрету, таких чемоданчиков в магазине оставалось еще много после того, как я купил свой.

— Вы не знаете, где находится в данный момент ваш?

— Нет, и что? Я учёный. Мы бываем рассеяны.

— В нашу первую встречу вы не выпускали его из рук, помните? Так или иначе — отпечатки пальцев на чемоданчике принадлежат вам. Можете ли вы объяснить его нахождение в тайной комнате? Можете ли вы пояснить, откуда на хирургических инструментах, найденных в этом чемоданчике, кровь Билла Смита и Йозефа Стенфорда?

Виттор молчал, уставившись на свои руки. Затем он посмотрел на Троя и чуть улыбнулся, и того передернуло — такое ощущение, что глазами Виттора на него смотрела покойная Гретта.

— Потому что? Так сложились звезды? Судьба? Или же кто-то убил ими моего несчастного наставника и Йозефа Стенфорда. Но это был не я.

— На многих инструментах ваши отпечатки.

— И что? Ваши, я уверен, тоже можно найти на многих вещах. И потом, если вы взяли в руки нож, это не значит, что вы кого-то им собираетесь убить, верно? Могу только предположить, что мой куратор зачем-то взял мой чемоданчик и отнес… где, вы говорите, его нашли? Туда и отнес. Зачем — понятия не имею. Вот честно, детектив.

— Отнес? — хмыкнул Трой. — Будучи мертвым это сделать проблематично, я вам как детектив отдела убийств говорю. Я видел чемоданчик в ваших руках после того, как был убит господин Смит. А это значит, что он никак не мог отнести его в тайную комнату.

Виттор раздосадовано повел плечами:

— Ваши аналитические способности поражают. Так или иначе, я не знаю, как он там очутился.

— Хорошо, оставим. Далее. У убитых, Билла Смита и Йозефа Стенфорда, были извлечены внутренние органы. Наш судмедэксперт указал в своем отчете, что убийца действовал левой рукой. Вы владеете, по собственному признанию, обеими руками. Вкупе с отпечатками пальцев и звонком в ночь убийства это наводит на мысли.

Повисла многозначительная пауза.

— Вижу, что тучи сгущаются над моей головой, вы же к этому ведете? — смиренно спросил Виттор. — Я убил своего куратора, я убил практически незнакомого мне студента. Да я просто монстр в человеческом обличье, так? Наше правосудие умеет искать и делать выводы. Вы меня в самое сердце поразили своей прозорливостью.

— Это еще я не упоминал убийства трех бездомных, кровь которых, кстати, оказалась так же на инструментах в вашем чемоданчике.

— О как, — брови Виттора взметнулись вверх. — Да я не монстр, я маньяк какой-то. Мне самое место в тюрьме. Есть только одно но. У вас нет никаких доказательств, что это сделал я. Что я вообще в этом замешан. А откуда я знаю, что нет доказательств? — спросите вы. А я вам отвечу — потому что все, что вы мне сейчас рассказали — притянуто за уши.