Хищный зверь

Со временем Сабина поняла, что все обитательницы дома Нардо были жертвами в буквальном смысле этого слова, и со стороны их бывших мужей или любовников им угрожала реальная серьезная опасность. В случаях же, когда предполагаемые жертвы преследований используют полицию и карабинеров, исключительно чтобы насолить своим бывшим и ускорить разрыв с ними, для них здесь просто-напросто не находится места. И в этом еще одно большое профессиональное преимущество Нардо: он может выбирать себе клиентов, чего полиция, разумеется, никогда делать не сможет. Эти женщины, так же как и все остальные, кто общался с ним только по телефону, буквально вися на губах у своего заступника, скрупулезно, с каким-то исступлением выполняли его указания и доходили до того, что мифологизировали своего героя, как фанаты — какую-нибудь рок-звезду. Наблюдая, с каким бескорыстием Нардо наставляет своих подопечных, Сабина ловила себя на том, что с каждым днем этот человек очаровывает ее все больше: притягательный, решительный, всегда изысканно вежливый и, как никто другой, уверенный в себе. Со временем она начала чувствовать себя в какой-то мере уязвленной его ночными визитами к другим подопечным. Он не делал из этого секретов ни для нее, ни для других, кто не пользовался такой благосклонностью. Для него это было нормой, как с Кирой или бог знает со сколькими еще, не сумевшими устоять против его обаяния. А может, дело обстояло проще: таким образом они старались отблагодарить его пропорционально тому, что он делал для них. А его помощь была редкостной, неоплатной, и ни один официальный профессионал, будь он мужчина или женщина, не смог бы ее оказать. Для них для всех Нардо становился домом и защитой, ободрением и заботой, а главное — конкретным и реальным разрешением всех проблем. Поэтому он занимался любовью со всеми подопечными, кто его об этом просил, словно это было самым естественным делом в мире. Судя по звукам, которые прорывались сквозь закрытые двери, перекрывая музыкальный фон, он предавался этому занятию со страстью. И его не интересовало, молоды они или слегка увяли: его отношение к ним держало самую высокую планку, далекую от стандартов поведения, и была в этом какая-то непостижимая трансцендентность. Большинство его подопечных эмоционально всё еще оставались втянуты в орбиты взаимоотношений с бывшим спутником или — и таких случаев было немало — с тем, кто его заменил. И это придавало особый аромат атмосфере, которой дышал весь дом и которую создавали действительно редкие и необычные взаимоотношения одного мужчины со многими женщинами, такими разными и очень похожими друг на друга. С ним их связывала какая-то нутряная связь, которая со временем ослабевала, когда отпадала надобность постоянно восстанавливать привычные эмоциональные отношения.

Прошло дней десять. Нардо садился за стол вместе с Сабиной и остальными подопечными в основном в обеденное время, потому что очень часто по вечерам был занят «охотой на преследователей». Хорошо готовить он не умел, как и положено «голой обезьяне мужского пола», но всегда находилась какая-нибудь женщина из тех, кто был с плитой на «ты». Несколько раз и Сабина приложила к этому руку.

Постепенно она убедила себя, что Нардо относится к ней по-особенному, хотя на самом деле они никогда не бросались в страстные изъявления чувств, разве что порой обнимались. Ей казалось, что он ищет ее глазами среди остальных и при каждом удобном случае старается мимоходом коснуться ее или слегка погладить. Прикосновения были очень осторожны, но всякий раз наполняли ее энергией. Впрочем, контакты отличались просто какой-то трагической эфемерностью, ибо проходило несколько мгновений — и Нардо уже либо оборачивался к какой-нибудь из своих подопечных, либо отвечал на полученное сообщение, либо мчался вниз в лечебный кабинет или на срочный вызов неизвестно куда и неизвестно к кому.