Хищный зверь

Но бывали моменты — по счастью, довольно редкие, поскольку подопечные обычно задерживались в доме не дольше пары дней, — когда по утонченной, чисто женской игре взглядов своих соседок у Сабины возникало впечатление, что она находится на территории восточного гарема тысячелетней давности. Это открытие — в сущности, достаточно тревожное — постепенно начало ее забавлять. Причин было две. Прежде всего, Нардо как-то изловчался в тесном женском окружении заниматься своим ремеслом с той же раскованностью, с какой Диего Марадона пасовал и дриблинговал апельсином в телевизионной студии. Он не был жуиром в классическом понимании этого слова, хотя некоторые подруги попросту называли его «волокитой». Он казался, да и был человеком, который, по какой-то непонятной причине, посвятил свою жизнь защите жертв одной из самых отвратительных разновидностей насилия. И, надо сказать, делал свое дело со страстью и самоотдачей, а главное — успешно. Он обладал прочностью гранита, но умел быть нежным, умел понимать и сопереживать. Этот дар отражался в его глазах, и он непрестанно передавал его в неуловимых посланиях тем женщинам, которым пришлось особенно несладко. И женщины не могли, а может, и не хотели противиться его посланиям. Сабина помнила, как ощутила эту власть, эту мощную энергетику, едва взглянув на него тогда в комиссариате. Но она и подумать не могла, что обнаружится за всем этим.

Вторая причина несла в себе неожиданное и в какой-то мере запретное удовлетворение: ощутив себя по определению частью гарема, Сабина все больше убеждалась, что в борьбе за то, чтобы стать фавориткой султана, ее позиция самая сильная.

А султан за все это время относительного спокойствия в доме Баджо всего несколько раз, и всегда в присутствии остальных, отзывал фаворитку в сторонку на несколько минут, чтобы узнать, нет ли новостей. Прошло время, и он разрешил ей все дольше держать мобильник включенным и подсоединенным к вай-фаю, взяв с нее обещание, что она не будет отвечать, не посоветовавшись с ним. Но постепенно они поняли, что Роберто, даже «разблокированный» и имеющий возможность в любой момент с ней соединиться, был сильно выбит из колеи ее ночным сообщением. Эсэмэски от посетителей городских бань резко сократились, и Сабина попросила разрешения заехать домой, чтобы полить цветы и проверить, всё ли там в порядке. Такое разрешение она получила и отправилась домой на общественном транспорте, благо в Париоли ходили автобусы и метро. Выйти на улицу и подышать воздухом, хоть и ужасно грязным, доставило ей большое удовольствие. А когда Сабина обнаружила, что дома всё в порядке и теперь можно спокойно передвигаться по городу, не замечая по ходу никаких опасностей, она и вовсе успокоилась. Нардо посоветовал ей зарегистрироваться в службе каршеринга. Раньше она ленилась этим заняться, а теперь обнаружила, что это очень удобно, если нужно съездить туда, где не ходит городской транспорт. Покупать другую машину ей не хотелось — по крайней мере, сейчас.

Спустя десять дней после того, как сгорел ее автомобиль, Сабине позвонил Нардо. Она как раз зашла в магазин, чтобы хоть что-то положить в свой давно пустующий холодильник, в перспективе скоро вернуться домой. Нардо попросил ее подтвердить, собирается ли она сегодня ночевать в его доме, и сказал, что им надо поговорить. Сабина подтвердила и к вечеру уже была на месте.

Она смотрела телевизор вместе с единственной оставшейся соседкой, с которой случайно столкнулась еще в день своего первого визита к Нардо. Девушка была вся в татуировках, с мрачным взглядом и порванным ухом. Нардо вошел тихо, стараясь никому не помешать, хотя и пришел к себе домой, и Сабина ему улыбнулась. Он улыбнулся в ответ и издалека подарил ей часть своей огромной жизненной энергии, которую не мог сдержать, даже если хотел, даже если очень устал.

Он подошел, не скрывая раны на левой скуле, видимо, полученной в драке. Но рана его не волновала; он нежно поцеловал девушку с татуировками, Розанну, и с восторгом приложился к щеке своей фаворитки. Сабина ощутила мускусный запах вспотевшего мужчины, которому пришлось побегать и с кем-то подраться, и без всяких сомнений разрешила себя поцеловать. Она не стала спрашивать, что случилось, понимая, что просто очередной неисправимый преследователь получил лечебную процедуру, которая навсегда решит проблемы одной из клиенток фирмы Баджо. Тот, кто получил процедуру, заслужил ее. Сабина в этом не сомневалась, и ее инстинкт полицейского, когда-то связанный с другими принципами, такими, как законность во что бы то ни стало, на этот раз предпочел не высовываться.