Хьюстон! У нас п…

И указал перстом на коробку.

– И что же её душа поведала? – скептически поинтересовался Тимофей у самого входа в сени.

– Прожэхтор это-с, – пожал плечами старик. – Си-не-ма-то-гра-фи-чес-кий. Он вам картинку показывал, а вы испужались. Будто дети малы, ей-ей…

Заинтересованный Егор сел обратно, всей душой надеясь, что это не пьяный бред, и они не зря потратили время.

– Вообще-то эта картинка рычала, и вообще выглядела очень даже… живой, – начал вспоминать околоточный. – И никакого экрана в кустах не было.

– А его этой и не надобно, – отмахнулся Анисий. – Миражи видели-с когда-нибудь? Да и что далеко-то ходить, вот, помню, Минька-киномеханик пожар прям в театре учудил, а я как раз прожэхтор крутил. Это на экране плоском лица человеческие, аки нарисованные, а в дыму они были матерь божья… Как живые!

– Дыма там тоже не было, – заметил Тимофей.

– Прынцип тот же!

– И кто такое чудо техники смог сделать? – задал главный вопрос Егор.

– Сиё мне неведомо, – развёл руками Анисий. – Самому интересно, но, боюсь, что столько мне не выпить… Но вы машинку-то оставьте-с, мало ли, может, ещё до чего докумекаюсь.

Что ж, хоть что-то они выяснили. Егор поблагодарил старика и хотел уже прощаться, как вдруг заметил, что за окнами ветхой избушки подозрительно посветлело. Рассветом это быть никак не могло – молодые люди и двух часов не просидели, – значит…

– Пожар! – закричал околоточный и пулей выскочил во двор.

Дом Анисия располагался в низине, обзор был плохой, но страшная догадка подтвердилась – над тёмными крышами домов пульсировало ярко-оранжевое зарево. Горело с другой стороны посёлка, на отшибе.

– Амбары! – заорал Тимофей, выскочивший вслед за другом. – Давай бегом за мной!

Побежали что есть мочи. Взбудораженный посёлок выплеснул на улицы испуганных людей, метавшихся из стороны в сторону. Некоторые начали вытаскивать из домов добро и складывать его во дворе, другие, посообразительней, бежали навстречу к огню с ведром или лопатой.

Когда Егор выскочил к складам, он сразу понял, что их уже не спасти. Грубовато сколоченные амбары полыхали вовсю, выпуская яркие всполохи в тёмное небо. Вокруг них начинала собираться толпа, но никто близко подойти не решался, да и смысла в этом уже не было. Жар стоял такой, что даже на отдалении стоять тяжело. Мужики скрипели от бессилия зубами, обливаясь потом, но ничего поделать не могли. Благо, что расстояние между ними и околицей не позволяло огню перекинуться на жилые строения. Но утешало это мало.

Помимо заготовленного делового леса, подлежавшего к отправке по крепким зимним дорогам, там находилась те бытовые мелочи, без которых не прожить в отрыве от цивилизации. Соль, спички, сукно… Не говоря уже о провианте для тех, у кого не имелось собственного хозяйства – сезонниках, живших преимущественно в бараках.

В отдалении Егор заметил странную картину – пожилой мужчина с густыми, собачьими бакенбардами бил по щекам лежащего на спине человека, не подававшего признаков жизни. Угорел? Работая локтями, Волков начал пробираться сквозь толпу, спеша оказать первую помощь.

Приблизившись, Егор узнал в пожилом Афанасия Дмитриевича, местного голову, которого за глаза все называли Митрич. Тот, видимо, устав лупцевать лежащего, схватил за грудки и начал трясти, как тряпичную куклу, крича:

– Ирод! Алкаш проклятый, да я тебя на каторгу отправлю-на!

– Что здесь происходит? – задал Егор резонный вопрос.

– Ты кто такой-на? – вскинулся Митрич, не узнав околоточного. – Сейчас и тебе пропишу – запотеешь кувыркаться!

– Не получится, Афанасий Дмитриевич, – возразил Волков. – Я хоть и не при исполнении…

– Егорушка! – просветлел лицом голова. – Родненький-на, ты к нам в гости приехавши?

– Так точно, – кивнул Егор. – Что с этим?

Митрич перевел взгляд на человека, которого он по-прежнему поддерживал в сидячем положении, и скривился. Зло плюнув в сторону, чиновник разжал руки и безвольное тело откинулось обратно, распластавшись на земле.

– Сторож энто, – пояснил он, вставая с колен. – Бывший-на. Где он только нализаться успел…

– Я посмотрю, – Егор склонился над похрапывающим телом. – Так это он склады охранял?

– Он, уродец, кто ж ещё, – невесело усмехнулся Митрич. – Часа не прошло, как на пост встал-на.

Зрачки у бессознательного были с булавочную головку, дышал он мерно, пульс бился ровно, но ни на какие попытки его поднять он не реагировал. От лица разило водкой, даже воротник ей пропитался. А изо рта, что характерно, не пахло.

– Усыпили его, – констатировал Егор. – Потом облили водкой и подожгли склады.

– Но на кой ляд? – удивился Митрич. – Если хотели скрыть кражу-на… Зачем было всё поджигать? Это ж чистейшее-на вредительство!

– Пока не знаю, нужно подумать.

– Ты подумай, дорогой, – заискивающе попросил Митрич и, приобняв, жарко зашептал в ухо. – А я уж тебя не забуду-на, отблагодарю, как полагается!

– Хорошо, – согласился Егор, сбрасывая с себя руку. – Только обойдемся без благодарностей.